Поединок

Влодарек на несколько секунд прекратил тузить противника ручками и пихать его ножками и прислушался к своим ощущениям Следящие за монитором медицинские работники, как и мигдоловцы, затаили дыхание, временно позабыв о своих обязанностях. Их переживания были сильны и ярки, и мастер эмпатии Влодарек уверенно принимал приходящие снаружи информационные потоки, кое-что даже ухитряясь расшифровывать.

Яну открылась удивительная вещь: свора белохалатных коновалов готовилась умертвить одного из двух ожидаемых младенцев! Им всем заплатили: много, хорошо, обильно — больше, чем платят в театре абсурда клакёрам, могущим рассчитывать лишь на бутылку халявного шампанского в театральном буфете и парочку залежавшихся бутербродов. В живых должен был остаться только один младенец. Было ли это условие текущего хронораунда специально оговорено и сконструировано Вуайером, или он удачно использовал естественные обстоятельства реальной мизансцены, выловив её из гущи событий в процессе многодневных бдений у окуляра всевидящего хроноскопа, — неизвестно. Но в итоге дополнительный штришок заострил мизансцену, привнеся во второй раунд хрономатча зловещую краску. Это облегчало поединщикам жизнь, развязывало им руки и давало дополнительный стимул к достижению победы любой ценой: не разделаешься до начала родов с противником, сведёшь дело к ничьей — и можешь угодить под нож, а затем в бак для биологических отходов. Так что внутриутробную ничью лучше исключить, выгоднее разделаться с противником в коммунальной тесноте плодного пузыря, а не отдавать себя слепому жребию, который готовы бросить замершие у монитора акушеры-гинекологи, киллерские наклонности которых простимулировала прследующая свои цели невозмутимая роженица — спонсорша этой грязной и жестокой пьесы.

Ян временно отступил, уклоняясь от непрекращающихся ударов противника, эффект которых был скорее психологическим, нежели болевым. Он поместил обе ладони на живот и нащупал свою пуповину. Чтобы вывести из строя «энергетическую магистраль» противника, надо сперва разобраться с собственным «фалом».

Влодарек начал тихонько перебирать пальцами, постепенно вытягивая пуповину на себя, выбирая её слабину. Ни на секунду не выпуская из пальцев гибкий биологический трубопровод, он сантиметр за сантиметром медленно продвигался вперед, не забывая время от времени отводить проверенные, идентифицированные как свои участки пуповины из зоны возможного поражения противником. Он прошёлся пальчиками по всей длине пуповины, а по окончании этой подготовительной, тяжело давшейся младенцу работы бережно и осторожно собрал «воздушный шланг» в крупные кольца у себя за спиной, сделав его недоступным для противника. Виртль ему почему-то не мешал — вероятно, занимался аналогичными «военными приготовлениями».

Но Ян ошибался: Сапар просто отдыхал, набирался сил перед решающим броском. Удаляя и изолируя от противника свою пуповину, распутывая её, Влодарек одновременно проделывал работу, которую должен был проделать виртль, он неосознанно помогал ему. Противник это уловил, прочувствовал, потому и не препятствовал землянину: работа дурака любит.

А когда уставший Влодарек позволил себе чуточку расслабиться, устроив небольшой перерыв, хорошо отдохнувший виртль бросился в атаку.

Ян был застигнут врасплох. Он не успел отдрейфовать в сторону, и виртль обеими руками вцепился в пуповину землянина, не боясь спутать (в прямом и переносном смысле!) со своей. Не давая Яну опомниться, он накинул «фал» на шею противника и трижды обмотал гибкую трубку вокруг неё. Нет, виртль не повторял прежнюю ошибку. Душить младенца с не перерезанной пуповиной, пережимая его горло, не имело смысла, оба противника хорошо усвоили эту лежащую на поверхности истину. Просто виртль использовал шею Яна как очень удобный, подходящий «кнехт», вокруг которого можно намотать пуповину и пережать её, подключив на помощь возникающие при этом силы трения. Руки эмбриона очень слабы, но уже при трёх полных витках сила трения каната о тумбу кнехта многократно возрастает — физические законы остаются физическими законами даже в «бассейне половой сферы», как выражаются гинекологи. Вот так всего один стоящий на пирсе моряк может удержать у причальной стенки океанский лайнер, предварительно несколько раз обмотав швартовочный конец вокруг столбика кнехта.

Влодарек был обречён. Кольца его собственной пуповины сомкнулись на его собственной шее. Оттолкнувшись ножками от живота землянина, виртль предусмотрительно отдрейфовал в свою, суверенную, акваторию эмбрионального моря-океана и, не выпуская из ручек чужой «фал», продолжал уверенно затягивать смертельные кольца на шее прозевавшего манёвр врага растерявшегося Влодарека.

Шея соперника оказалась самым подходящим кнехтом для проведения задуманной Сапаром операции пережатия чужой пуповины. Снабжение звездобоя кислородом резко ухудшилось. Но даже останься оно прежним, Яну не удалось бы избавиться от тройной петли: стащить петлю вниз не давали плечи, снять её через непропорционально большую голову было и вовсе невозможно.