Поэмы Оссиана

При всей популярности "Фингала" Озерова следует признать, что основной формой усвоения Оссиана русской литературой была все же не драматургия, но поэзия. Первый опыт стихотворного переложения оссиановского сюжета принадлежал поэту-сентименталисту И. И. Дмитриеву. По любопытному совпадению он обратился к самому первому из оссиановских созданий Макферсона - рассказу об Оскаре и Дермиде, обнаруженному им в том же французском сборнике "Избранные эрские сказки и стихотворения", откуда его брат Александр черпал оссиановские фрагменты для прозаического перевода. Тяготевший в это время к повествовательным жанрам, И. И. Дмитриев создал чувствительную стихотворную повесть "Любовь и дружество" (1788), которую орнаментировал сентиментальными медитациями (вроде обращения к "священну дружеству") и завершил пасторальной сценой.

Стихотворение Дмитриева было создано и напечатано до появления перевода Кострова. Последний, как мы уже отмечали, в сущности положил конец прозаическим переводам макферсоновского Оссиана, а с другой стороны, стимулировал стихотворные переложения и подражания, для которых нередко служил исходным материалом. Впрочем, до конца XVIII в. стихотворные обработки оссиановских сюжетов были в русской литературе еще редкими, единичными явлениями. Регулярно они начали появляться в печати примерно с 1803 г. В 1811 -1812 гг. число таких публикаций уменьшилось, что, возможно, было связано с издательскими трудностями военного времени. Но с 1814 г. стихотворные обработки поэм Оссиана следуют одна за другой и достигают наибольшего числа к концу 1810-х годов, после чего начался постепенный спад.

Если проследить, какие именно поэмы Оссиана-Макферсона привлекали русских поэтов, то бросается в глаза несомненная избирательность. Чаще всего они обращались к "Песням в Сельме" и "Картону", и это не случайно. Обе поэмы при своем сравнительно небольшом объеме вобрали в себя как бы в концентрированном виде основные особенности и главные мотивы оссианической поэзии Макферсона. Стремительно развивающийся трагический сюжет (битва отца с сыном в "Картоне", рассказ Армина о гибели его детей в "Песнях в Сельме") сочетался здесь с разнообразными патетическими лирическими пассажами.. Не случайно Карамзин предпринял перевод именно этих поэм. К "Песням в Сельме" обращались двенадцать русских поэтов, к "Картону" - одиннадцать. Не все они, правда, перелагали эти поэмы полностью. Первая из них имеет пять полных переложений, вторая - четыре. Из "Песен в Сельме" выделялся монолог Кольмы, обращение к вечерней звезде, сетования Армина; из "Картона" - рассказ Клессамора о его походе, песнь Фингала о падении Балклуты, гимн Солнцу. Следующее место по числу стихотворений (9) занимает приложение к поэме "Бератон", известное как "Плач Минваны над Рино". Привлекала внимание и сама поэма "Бератон". Правда, полное переложение было только одно (Н. Ф. Грамматина); четыре поэта, изъяв повествовательную часть, объединяли начало и конец, где Оссиан вспоминает ушедшие годы, павших героев и прощается с жизнью, уповая на грядущую славу, и это представлялось читателям как "последняя песнь Оссиана". Остальные поэмы перелагались лишь в единичных случаях. Пять стихотворных переложений имеет вставной эпизод Морны из книги I "Фингала", по три - эпизод Комала и Гальвины из книги II "Фингала" и повесть об Оскаре и Дермиде. Только один поэт (Н. Ф. Грамматин) отважился на создание полного стихотворного переложения эпической поэмы "Темора", но не смог довести до конца свое предприятие. В отношении же "Фингала" не было даже таких попыток.

И еще одно обстоятельство обращает на себя внимание, когда мы рассматриваем весь комплекс русских стихотворных откликов на поэзию шотландского барда. Для подавляющего большинства русских поэтов обращение к Оссиану в той или иной форме было лишь эпизодом в их творческой биографии, не слишком продолжительным, как правило. В. Н. Один, перелагавший Оссиана более десятилетия, или упоминавшийся уже Н. Ф. Грамматин, который занимался этим с юных лет до конца жизни, составляют исключение. Более того, для многих поэтов это обращение к Оссиану было не только эпизодическим, но относилось к началу их творческого пути (у некоторых даже с Оссианом было связано первое выступление в печати). Как это ни парадоксально, но престарелый шотландский бард стал любимым поэтом юношества (впрочем, и Макферсон был молод, когда создавал его образ и поэтический мир). В некоторых учебных заведениях почитание Оссиана становится традицией, сохраняемой на протяжении десятилетий. Особенно это относится к Московскому университетскому благородному пансиону, откуда вышли многие переводчики оссиановских поэм и создатели стихотворений на оссианические темы.