Поэт, или Охота на призрака

– Ну и как, интересно, ее описать? Просто упаковка презервативов, даже не распечатанная. А теперь скажи, что это значит?

– Где она сейчас?

– В опечатанном контейнере с остальными личными вещами Гордона. Завтра утром их отправят в Виргинию вместе с телом.

– А где сейчас этот контейнер?

– Здесь, у меня.

– Боб, я хочу, чтобы ты открыл его и взглянул на упаковку презервативов. Есть ли там этикетки с ценой? Можно узнать, где именно он их купил?

Бэкус чем-то зашуршал и зашелестел, а я прислушивался к этим звукам и представлял себе, как Торсон идет мне навстречу по полутемному коридору, сжимая что-то в руке.

– Насколько я помню, – пропыхтел Бэкус, – они были в фирменном полиэтиленовом пакете. Знаешь, в какие кладут в аптеках подобные покупки…

Мое сердце подпрыгнуло от радости, а в следующее мгновение я услышал, как Боб открывает контейнер.

– Вот они, – произнес Бэкус таким голосом, каким сиделки разговаривают с буйнопомешанными. – Как я и сказал, фирменный пакет с надписью: «Аптеки Скоттсдейла, открыто круглосуточно». Упаковка из двенадцати презервативов, цена девять долларов девяносто пять центов. Марка тебя тоже интересует?

Я плевать хотел на его сарказм, однако вопрос Бэкуса навел меня на еще одну мысль.

– Там есть чек?

– Я только прочел тебе его.

– А время и дата покупки там указаны? Современные кассовые аппараты обычно проставляют время и число.

На этот раз Бэкус не отвечал так долго, что мне захотелось кричать.

– Воскресенье, ноль часов пятьдесят четыре минуты.

Я крепко зажмурился. Пока Торсон приобретал презервативы, которыми ему даже не довелось воспользоваться, кто-то в его комнате набирал номер «ЛКД».

– И что все это значит, Джек?

– Это значит, что все обман, искусная игра.

Я открыл глаза и, отняв от уха телефонную трубку, посмотрел на нее так, словно не помнил, как она оказалась в моей руке. Не сказав больше ни слова, я медленно опустил трубку на рычаг.

На мое счастье, Бледшоу все еще был на месте и сразу ответил на мой звонок.

– Дэн, это снова Макэвой.

– Что случилось, Джек-Мак?

– Помнишь, ты хотел в знак благодарности угостить меня пивом? Могу я вместо этого попросить тебя об одной услуге?

– Безусловно. Выкладывай.

Я объяснил ему, что мне срочно необходима определенная информация, и Бледшоу пообещал сделать все, что в его силах, и перезвонить мне, как только что-нибудь выяснит.

Теперь я думал о первом звонке, который был сделан в отсутствие Торсона из его номера, о звонке на коммутатор в Куантико. Когда я набирал этот номер в самолете, он не показался мне странным, и только теперь я обратил внимание на несоответствие, которое не бросилось мне в глаза тогда. Зачем прибегать к помощи оператора, если можно позвонить напрямую? Единственное объяснение, которое я смог измыслить, было очень простым: звонивший маскировался, делая вид, что этот номер ему неизвестен. Рейчел – теперь я уже не сомневался, что это была она, – вызвала коммутатор при помощи своего компьютера, а дежурный, услышав характерный сигнал, переключил звонок на факс Академии ФБР.

А ведь именно так Ворон отправил нам по факсу свое послание: я хорошо помнил, о чем говорилось на совещании на следующее утро.

Услышав, что я хочу поговорить с агентом Хэзелтоном, дежурный на коммутаторе в Куантико, не задавая лишних вопросов, тут же соединил меня с отделом психологического моделирования. Брэд поднял трубку после третьего гудка.

– Брэд? Это Джек Макэвой, я звоню из Лос-Анджелеса.

– Привет, Джек. Я и сам хотел связаться с тобой еще вчера, но не знал номера. Как дела?

– Да нормально. Если бы не Торсон… Я понимаю, что вы все очень хорошо знали друг друга и…

– Ну, вообще-то, мы с Гордоном не слишком ладили, но мне все равно очень жаль его, чисто по-человечески. Ужасно, что он погиб. Сегодня у нас все ходят как в воду опущенные.

– Могу себе представить.

– Так что ты хотел?

– Уточнить пару мелких деталей. Я пытаюсь восстановить хронологию событий для статьи… если мне вообще удастся ее написать.

Я ненавидел себя, ненавидел за то, что приходится лгать человеку, который с самого начала повел себя со мной дружелюбно и не сделал мне ничего плохого. Но и правды я сказать тоже не мог, потому что тогда он не стал бы мне помогать. И я продолжил вдохновенно врать:

– Видишь ли, Брэд, я куда-то задевал свои заметки по поводу факса, который Ворон прислал Бэкусу. Мне кажется, Боб тогда выяснял все детали не то у тебя, не то у Брасс. Собственно говоря, мне нужно узнать только время, когда факс поступил в Академию ФБР. Не мог бы ты уточнить?

– Подожди немного, Джек.

Он куда-то исчез, прежде чем я успел заверить его, что никуда не денусь. Закрыв глаза, я попытался угадать, пошел ли Брэд искать документы или отправился выяснять, можно ли сообщать мне эти сведения.

Наконец он вернулся.

– Извини, Джек, что заставил тебя ждать. Мне пришлось поднимать учетные документы. Факс был принят аппаратом Академии ФБР в воскресенье, в три часа тридцать восемь минут.

Я посмотрел на свои записи. Учитывая трехчасовую разницу во времени, факс поступил в Куантико через минуту после первого звонка из комнаты Торсона.