Поэт, или Охота на призрака

Вернувшись к раскрытой книге, Глэдден стал заново перечитывать стихотворение Эдгара По под названием «Греза». За прошедшие годы он так часто обращался к этому поэту, что теперь знал многие его произведения наизусть, однако ему нравилось видеть напечатанные на бумаге буквы и держать в руках увесистый том. Почему-то – он и сам не знал почему – это действовало на него успокаивающе.

Среди видений тьмы ночной
вдруг замерцало предо мной
погибшей Радости виденье,
и вдруг, сломив мой дух больной,
оно распалось чрез мгновенье[12]

.

Услышав внизу шум подъехавшей машины, Глэдден сел на кровати и отложил книгу. Потом он осторожно подобрался к окну и, отодвинув занавеску, выглянул наружу. Яркий солнечный свет полоснул его по глазам.

Автомобиль, урча мотором, уже стоял на стоянке возле мотеля, и Глэдден понял, что прибыли новые постояльцы. Вскоре он увидел их: мужчина и женщина были уже сильно навеселе, хотя время только-только приближалось к полудню.

Пожалуй, ему пора решиться на вылазку. Во-первых, Глэдден хотел купить свежую газету и почитать статью об Эвангелине. И о себе самом. Во-вторых, надо было зайти в банк, получить перевод и отправляться на поиски фотоаппарата. Если все пройдет удачно и достаточно быстро, у него еще останется время, чтобы попытаться сделать несколько снимков.

Глэдден прекрасно понимал, что чем меньше он будет высовываться, тем ниже вероятность того, что его обнаружат, однако не сомневался, что достаточно ловко замел следы. После мотеля «Голливудская звезда» он уже дважды останавливался в каких-то второразрядных заведениях. Номер в районе Калвер-Сити понадобился ему только для того, чтобы перекрасить волосы в черный цвет. Покончив с этим, он тщательно прибрался, стер все отпечатки и перебазировался в мотель «Бон суар», что на бульваре Вентура. Именно здесь Глэдден и оставался до сих пор. Сорок долларов за ночь и за все остальное, включая три телевизионных канала, по которым круглосуточно гоняли порнофильмы.

В «Бон суар» Глэдден зарегистрировался как Ричард Кидвелл. Именно это имя значилось в последнем удостоверении личности, которое у него осталось. Теперь ему необходимо выйти в сеть и приобрести новые документы. Впрочем, для того чтобы получить их, ему понадобится еще и почтовый адрес, а это значило, что в Лос-Анджелесе придется задержаться даже дольше, чем он рассчитывал.

Глэдден вздохнул и мысленно добавил к перечню вещей, которые следует сделать, пункт об аренде абонентского почтового ящика.

Натягивая брюки, Глэдден еще раз посмотрел на экран телевизора. Он увидел женщину с внушительных размеров резиновым пенисом, пристегнутым к нижней части живота при помощи опоясывающих бедра ремней. Она занималась сексом с другой женщиной. Глэддену стало противно. Он зашнуровал ботинки, выключил телевизор и вышел из комнаты.

Оказавшись на залитой солнцем площадке внутреннего двора, Глэдден поморщился и торопливо зашагал через автостоянку к конторе администрации мотеля, на ходу поправляя на груди белую майку с изображением головы Плуто. Этот забавный пес был его любимым мультипликационным героем, к тому же такая майка всегда помогала ему успокаивать детей, если они начинали бояться. До сих пор это срабатывало.

В офисе мотеля сидела за стеклянной перегородкой неряшливо одетая девица с татуировкой на том месте, где некогда круглилась левая грудь. Теперь грудь обвисла, кожа стала морщинистой и дряблой, а татуировка настолько потеряла первоначальную форму, что ее легко можно было спутать с синяком. На голове девицы красовался огромных размеров белокурый парик, губы пламенели ярко-розовой помадой, а на щеках было столько пудры, что при необходимости она вполне могла посыпать ею кекс. Именно эта особь регистрировала вчера Глэддена.

Проходя мимо, Глэдден просунул в окошечко долларовую банкноту и попросил разменять ее на три четвертака, две монеты по десять центов и одну пятицентовую, так как не знал, сколько стоят газеты в Лос-Анджелесе. В других городах Глэддену случалось платить от двадцати пяти до пятидесяти центов за номер.

– Извини, дружок, у меня нет мелочи, – отозвалась девица таким голосом, словно клянчила сигарету.

– Черт! – с досадой воскликнул он и покачал головой. В этом мире явно не осталось гостиниц, где обслужить постояльца по полной программе считали за честь. – Может, ты все-таки соизволишь порыться в своем кошельке? Мне неохота болтаться по этой вонючей улице в поисках газеты.

– Сейчас погляжу. А ты попридержи язык, дружок. Нечего лезть в бутылку.