Поэтические воззрения славян на природу. Сотворение мира и первые существа

Оба указанные уподобления молнии карлику и пальцу были соединены фантазией в один мифический образ: малый рост карлика стали сравнивать с пальцем на руке, и вот явился мальчик-с-пальчик[468], или Мизинчик. По свидетельству русской сказки, он нарождается на свете от случайно отрубленного пальца его матери, т. е. под ударом Перунова меча облачная жена теряет свой палец, или, прямее – ту падучую молнию, которою она была чревата и которая, как мы видели, признавалась за ее детище. В преданиях лужицком и хорутанском Palčik (Palček) – нежное, прекрасное существо; если он и подвергается разным опасностям ради своей ничтожной величины, то вследствие той же особенности, а также вследствие своей догадливости и лукавства, всегда ловко выпутывается из беды. Это сказочное лицо встречается у всех индоевропейских народов и, следовательно, принадлежит к кругу тех мифических представлений, за которыми следует признать глубочайшую древность происхождения. У пруссов и литовцев карлик этот называется parstuk (perstuk – от лит. pirsztas, сл. перст), у немцев – daumesdick, daumerling, т. е. человечек величиною с тот «большой» палец, которому на Руси присвояется имя корочуна (сравни: коротыш – малорослый, карло[469]; греческий пигмей (πυγμαίος от πυγμή – кулак) – буквально то же, что в русских сказках: мужичок-с-кулачок; в санскрите bâlakhilja гений, одаренный высочайшею мудростью, ростом с большой палец; индусы верили, что малютки эти, в числе шестидесяти тысяч, произошли из волос Брамы (волоса – метафора тучи)[470]. В народных сказках мальчик-с-пальчик изображается таким крошкою, что легко может скрыться в хвосте или гриве коня, в его ноздре, ухе или под копытом; это баснословный конь-туча, из ушей и ноздрей которого исходит грозовое пламя и который ударом своего копыта выбивает живые источники дождя. Мальчик-с-пальчик удобно помещается под грибом, словно под крышею; мышиная норка и раковина улитки – для него целый дом; по своему чрезвычайно малому росту он сравнивается с прыгающим по траве кузнечиком. В некоторых местах Германии эльфические существа (души усопших), сопровождающие Берту, называются heimchen – сверчки. Отсюда объясняются русские приметы: если стрекочет сверчок – он выживает кого-нибудь из дому = зовет его на тот свет; если по ночам кует в стене кузнечик (червячок, который заводится в деревянных постройках и производит шум, похожий на стук часов) – это предвещает скорую смерть одного из членов семьи. Самое название кузнечик, очевидно присвоенное насекомым ради производимого ими стрекотанья и стука, стоит в связи с представлением карликов – кузнецами. Кроме червей, сверчков и кузнечиков, карлики были уподобляемы и другим мелким насекомым: что в древнейших сказаниях приписывалось эльфам и цвергам, то теперешние сказки относят к трудолюбивым пчелам и муравьям, которые представляются маленькими, разумными народами, живущими под властию своих царей и цариц. Пчела принималась за воплощение молнии, сосущей из облаков небесный мед; как эльфы зародились первоначально в трупе великана, так подобное же происхождение из сгнившего мяса соединяют предания и с пчелами. Ниже мы увидим, что карлики-души олицетворялись бабочками, которые из ползучих червей (личинок) преобразуются в легкокрылые создания, и другими насекомыми, осужденными подлежать той же метаморфозе.