Поэтика за чайным столом и другие разборы

Примечательна ассоциация мотивов грозы и «продления» в «Здесь прошелся загадки таинственный ноготь…» (1918/1923), на этот раз с отчетливо эротическими обертонами (Как я трогал тебя! <…> Поцелуй был как лето. Он медлил и медлил, Лишь потом разражалась гроза и т. д.). Ср., кстати, перекличку с ГМН по линии потери сознанья и проникновения пейзажа внутрь организма: Звезды долго горлом текут в пищевод… (об этом стихотворении см.: Жолковский 2011а: 240–242, а также в наст. изд. С. 680).

60

Как фантом в фата-моргане, Тьму пропаж во тьме находок, Море — в море эпилепсий Утопив, Тонул циклон. Молньи комкало морганье. Так глотает жадный кодак Солнце — так трясется штепсель, Так теряет глаз циклоп.

Бурным бромо-желатином, Как с плетенки рыболова, Пласт к пласту, с ближайшей ветки Листья приняло стекло. К фиолетовым куртинам Приставал песок лиловый, Как налет на той кюветке, Где теперь как днем светло.

[Пастернак 2003–2005: I, 395]

Помимо прямых упоминаний о фототехнологии, отметим серию перекличек с основным текстом: эпилепсию, трясется — обвал сознанья; море… утопив, тонул — разлилась волна; морганье — мигая; теряет глаз — слепящих; с плетенки — всем плетнем; ветки, листья — кисть сирени; как днем светло — светло, как днем.

Возможно, эта высокая степень повторности и привела к исключению второй половины текста из окончательного варианта. Могло сыграть роль также слишком очевидное автоцитирование из заглавного стихотворения книги (несмотря на всю новизну имплицитного тропа фотография — фата-моргана), ср.: Как фантом в фата-моргане <…> Молньи комкало морганье <…> и Мигая, моргая, но спят где-то сладко, И фата-морганой любимая спит.

В плане рифмовки обращает на себя ассонансная (на О) перекличка заключительных рифм этих черновых четверостиший (циклон — циклоп — стекло — светло) с соответствующими рифмами основной части (гром — дом — плетнем — днем).

61

См. об этом: Жолковский 2011б: 24. Ср. аналогичный анжамбанный рисунок (с одним, по возможности коротким, словом между точкой и строкоразделом) в тематически сходных текстах трех разных авторов:

Толпою нимф окружена, Стоит Истомина; она, Одной ногой касаясь пола, Другою медленно кружит, И вдруг прыжок, и вдруг летит… (Пушкин, «Евгений Онегин»);

Нет времени у вдохновенья. Болото, Земля ли, иль море, иль лужа, — Мне здесь сновиденье явилось, и счеты Сведу с ним сейчас же и тут же (Пастернак, «Петербург»);

Есть в близости людей заветная черта <…> Стремящиеся к ней безумны, а ее Достигшие — поражены тоскою… Теперь ты понял, отчего мое Не бьется сердце под твоей рукою (Ахматова, «Есть в близости людей…»).

62

В поэтическом разделе «Национального корпуса русского языка» пример из ГМН — единственный, да и в других корпусах число примеров с этим глаголом незначительно. Пастернак же был к нему пристрастен, ср. еще: Облака над заплаканным флоксом, Обволакивав даль, перетрафили («Осень» («Но и им суждено было выцвесть…»), 1917).

63

Фонетически и трафил, и управский нужны для продолжения серии с ударным [рАф]: фотографий — нарвав —… А семантика слова трафил соответствует той «удаче» фотофиксации, на которой строится вся тропика стихотворения.

Не исключено, что именно сильный риторический акцент на успешности этого озарения управского дома ввел в заблуждение американских исследователей, склонных понимать его как некое чудесное снабжение управского дома электрическим освещением изнутри (см.: O’Connor 1988: 151, Wachtel 2004: 124).

64

Ср. аналогичное употребление этого редкого глагола (в «Высокой болезни», 1923/1928): В сермягу завернувшись, смерд Смотрел назад, где север мерк И снег соперничал в усердьи С сумерничающею смертью.

Некоторая семантическая загадочность глагола меркнуть восходит к его употреблению в «Слове полку Игореве» (Длъго ночь мерькнет), толкуемому переводчиками и исследователями по-разному — в смысле как долго длящейся тьмы, так и постепенного ее убывания (см. Слово о полку 1967: 46, 483–484; в связи с «Меркнут знаки Зодиака…» Заболоцкого, 1929/1933, см. Жолковский 2011б: 389–394).

65