Поэтика за чайным столом и другие разборы

Опять артиллерия заграбастывала кварталы в охапку, И в небе дымки кувыркались красноглазыми кроликами. — Эй, купола, снимайте же шапки, Довольно по тучам кресты Волочить, как слюни! (Мариенгоф, «Магдалина», 1919);

Без ордера тебе апрель Зеленую отпустит шапку, И тихо В нежную охапку Тебя обнимет повитель (Есенин, «Весна», 1924);

…крепчает воздух, / лишь дохни — и звезды сыплются охапкой, / косматые, летят они на воротник, / башлык / и шапку (Н. Ушаков, «Лес рубят», 1925).

Легко видеть, в какой мере Пастернак опирается на традицию и сколь оригинален делаемый им шаг.

68

Об этом синтаксическом инварианте Пастернака см.: Жолковский 2011а: 173–209.

69

Ср.: кстати, замечание о перекличке «изысканн[ой] скользящ[ей] рифмовк[и] [ГМН] <…> и тематически родственной „Нашей грозы“ („Гроза, как жрец, сожгла сирень…“) — aBcc+aBdd» в Гаспаров 1997а: 509.

70

О том, что к Елене Виноград «Сестра моя жизнь» относится лишь «как бы по касательной», см. ее письмо к Е. Б. и Е. В. Пастернакам от 9 декабря 1985 г. [Дороднова 2012: 71–72], а также: Barnes 1989: 230, Жолковский 2011а: 135.

71

Уходом в сторону от изобразительной сердцевины ГМН представляется и натянутое (мотивированное лишь общностью «ночной» тематики) сопоставление с пушкинскими «Стихами, сочиненными во время бессонницы.» в основательном разборе С. Н. Бройтмана [Бройтман 2007: 530–532].

72

Письмо к отцу от 10–15 мая 1916 г. [Пастернак 2003–2005: VII, 243].

73

«Люди и положения», 1956–1959 [Пастернак 2003–2005: III, 325–326].

74

Кстати, в этом смысле ГМН является метапоэтическим текстом — гроза внутри него делает то же, что поэт, создавая его.

75

Авторы англоязычных разборов ГМН переводят злорадство немецким Schadenfreude, прямо [Wachtel 2004: 124] или по умолчанию [O’Connor 1988: 152] ссылаясь на отсутствие английского эквивалента. На самом деле он есть — gloating, но, наверное, смущает своей однокоренной структурой, лишенной, в отличие от немецкого синонима, почленного соответствия двусоставному злорадству. Переводчики ГМН на английский язык передают эту двусоставность оксюморонными словосочетаниями: And when waves of evil laughter Ran along the iron roofing [Pasternak 1963: 38]; And when malicious delight ran Down corrugated iron in torrents [Pasternak 1983: 72].

76

Этот субъект остается неназванным — подразумеваемым актантом слов сознанья, казалось, рассудка. Первыми, сугубо косвенными предвестиями его появления были отнесенные (в духе выявленного Якобсоном метонимического принципа пастернаковской поэтики) к лету и грому предикаты прощалось и снял на память, где память — естественная точка пересечения лирического интереса, фотосъемки и остановки времени.

77

На это наталкивает черновое окончание ГМН, см. примеч. 8. Какую-то роль в игре света и тьмы, вероятно, играет и соотношение фотографических позитива и негатива.

78

Ср.:

— Еще не выпавший туман Густые целовал ресницы («Вариации. 2. Подражательная»);

— Мгновенье длился этот миг, Но он и вечность бы затмил («Вариации. 6. „В степи охладевал закат…“»);

— Как вдруг он вырос на трибуне, И вырос раньше, чем вошел («Высокая болезнь»);

— Мы в будущем твержу я им, как все, кто Жил в эти дни («Когда я устаю от пустозвонства.»);

— Я кончился, а ты жива («Ветер»);

— Найдись в это время минута свободы У листьев, ветвей, и корней, и ствола, Успели б вмешаться законы природы. Но чудо есть чудо и чудо есть бог <…> Оно настигает мгновенно, врасплох («Чудо»);

— Я вижу <…> Всю будущую жизнь насквозь. Все до мельчайшей доли сотой В ней оправдалось и сбылось («Все сбылось»).

Об этом см.: Жолковский 2011а: 151–153.

79

Оборот Где теперь, с двумя ударными Е, подключается к замыканию композиции на разных уровнях, подхватывая в последней строке стихотворения огласовку на Е начальных строк I и II четверостиший (А затЕм прощалось лЕто — МЕркла кисть сирЕни. В Это).

80

Ср.: «[О]дно из любимых „чудес“ Пастернака состоит в том, что некое актуальное событие мысленно, при взгляде из прошлого, подается как будущее, и благодаря этому оказывается пророчески сбывшимся: И за это, быть может, Как огонь горяча, Дочка голову сложит Под рукой палача (речь идет о заглавной героине драмы Шиллера „Мария Стюарт“).