Поэтка

– Слушай, а ты… целованная?

Света Романчук прошептала свой неуместный вопрос Дашке в самое ухо. Вместе с другими девятиклассниками они сидели на репетиции последнего звонка. Подготовкой праздничного концерта занималась Инна Евгеньевна, классная девятого «А». Команду из двадцати пяти выступающих она с самого утра мариновала в актовом зале. Двадцать четыре страдальца маялись в жестких креслах, в то время как очередной несчастный доводил до ума свой номер на сцене – разумеется, под ее, Инны Евгеньевны, беспощадным художественным руководством.

Репетировали вместо уроков, вместо большой перемены, вместо обеда… Начали в девять утра, а сейчас на электронном табло под потолком зеленели жирные внушительные цифры 17:30.

Вопрос подруги о поцелуях застал Дашку врасплох: «целованная» было для нее лишь отглагольным прилагательным, которое пишется с двумя – н-, потому что образовано от инфинитива с суффиксом – ова-. Впрочем, свой первый поцелуй она много раз представляла… Воображение рисовало белую беседку в сумерках таинственного сада, аромат черемухи, прохладу весеннего вечера, кружевную накидку на Дашкиных дрожащих плечах – и высокого стройного незнакомца с темными волосами, который выступал ей навстречу из глубины беседки.

Что представлять дальше, Дашка не знала. Из томной мечты приходилось как в холодную воду окунаться в реальность – и трудолюбиво искать в интернете правила первого поцелуя. Кружева и черемуха – это хорошо. Но надо же всерьез подготовиться к важному свиданию в недалеком прекрасном будущем!

– Я… нет, нецелованная, – еле-еле нашла в себе силы признаться Дашка и проворно вернула вопрос: – А ты?

Света энергично кивнула, заблестевшими глазами повела в сторону сцены:

– Вчера, с Пашкой. Он меня провожать пошел.

Дашка безразлично посмотрела на сцену. Там Павел Терентьев, конферансье на последнем звонке, повторял приветственные слова под недовольным взглядом Инны Евгеньевны.

– Наши мудрые наставники, наша направляющая сила! – надрывался Терентьев, потрясая рукой с микрофоном. – Благодарим за ваш терпеливый труд!..

– И как тебе? – апатично спросила Дашка. Целоваться с одноклассником было в ее представлении слишком банально и просто, но узнать подробности все-таки хотелось.

– Прикольно, – коротко прошептала Светка, по натуре своей разговорчивая не в меру.

Дашка даже рассердилась на нее: сама начала тему – и молчит, глазами блестит, загадочно улыбается. Тоже мне Джоконда.

– Ты как-то… репетировала? – не отступала Дашка.

Подруга посмотрела на нее с недоумением.

– Ну, я читала в интернете, что иногда тренируются, помидоры целуют или персики.

Света фыркнула и громко закашлялась, еле сдерживая забулькавший в горле смех. Инна Евгеньевна строго посмотрела на нее и, картинно прижав палец к губам, кивнула на сцену: человек, мол, старается, а ты тут безобразничаешь!

– В этот волнующий миг, – исправно завывал со сцены Терентьев, – звучат наши слова любви и уважения…

– Зачем с персиками-то заморачиваться? – удивленно шепнула Света, вдоволь набулькавшись-нахихикавшись. – И так дело нехитрое!

– Ну, многое непонятно.

– Да что непонятного?

– В какую сторону голову наклонять… Куда девать руки… – Дашка, воспользовавшись риторическим Светкиным вопросом, отважно перечисляла сразу все непонятное. – Как дышать правильно… Как понять, что пора заканчивать… И вообще, как попасть в обстановку для поцелуя.

Света ошарашенно уставилась на Дашку. Было ясно, что в ее голове идет поиск-воспоминание ответов на непредсказуемо дотошные вопросы.

– Та-ак… Голову направо, губы приоткрываешь…

Драматический тенор Терентьева сменился в динамиках безмятежным голоском Ани Алябиной, старательно благодарившей первых учителей.

– Медленно целуешь его нижнюю губу…

– А верхнюю можно? – уточнила Дашка на всякий случай.

– Можно! – разрешила Света. – Но начинают с нижней.

Инна вызвала на сцену флегматичную Леночку и танцевальный коллектив «Романтика». Леночка с прохладцей пела что-то печальное о прощании с учителями, в то время как «романтики» так же заторможенно вальсировали.

– А сначала глаза закрывать, потом голову направо – или наоборот?

Света закрыла глаза, покрутила головой, подвигала губами. Неодобрительно глянула на Дашку, сердито дернув плечом:

– Да не помню я!

И, смягчившись, добавила, бросив красноречивый взгляд в сторону окна:

– Ты, подруга, совсем ничего не видишь.

У окна, в проходе между креслами стоял Коля Камышов. Ждал выхода пред режиссерские очи Инны Евгеньевны. Смотрел при этом почему-то не на сцену – на Дашку. Поймав ее взгляд, усиленно стал разглядывать старый паркет у себя под ногами.

Коля Камышов, неплохой парень… Добрый, пухлый и большой, напоминающий плюшевого медведя. На уроках химии, которые так ненавидела Дашка, самоотверженно подсказывал ей, помогал с лабораторными работами. Неплохой парень Коля Камышов. Вот и всё.

– Герой не моего романа, – подытожила Дашка на ухо Свете свои равнодушные размышления.

– Как знаешь. – Светка и не думала спорить. – Надоело здесь торчать! Давай за мороженым сбегаем?