Она при встрече людям говорила:— Какие ж были у меня дела…Я никогда в разведку не ходилаИ самолеты в небо не вела.Я в жизни подвигов не совершила,Жила, как все, в большой семье своей,Я только мыла, стряпала да шила,Да вот еще растила сыновей…А сыновья ее шептали имя,Идя родную землю защищать.И шла она незримо вместе с ними,Совсем седая, ласковая мать.В платке цветном встречала за оградой,Рассматривала молча ордена…И каждою сыновнею наградойОна сама была награждена.
1947
ВЕЧЕР
Брату Максиму
На дворе опять гудит буранИ деревья белые в снегу.Закурите трубку, капитан,Да подвиньтесь ближе к огоньку.Я подброшу в печь смолистых дров,На плечо вам положу ладонь…Можно долго так сидеть без словИ глядеть задумчиво в огонь.Боевые вспомнить времена,Песнями воспетые дела…На груди за доблесть ордена,Голова совсем уже бела.На виске едва заметный шрам,Говорите вы шутя: — Ушиб!Скольким же равняются годамВаши три десятка с небольшим?!Золотит огонь седой висок,Золотистый отблеск на полу…Посидите у огня часокИ опять уходите к столу.Думать, волноваться, вычислять,Каждою минутой дорожа,—На всю ночь склоняетесь опятьНад заветной калькой чертежа.Помолчим. Понятно все без слов.На дворе сильней гудит буран.Я подброшу в печь смолистых дров…Закурите трубку, капитан!
1944
БАБЬЕ ЛЕТО
Осень шагом таежным спускается с гор.В хрусте лиственном, в звездном рассвете…Посмотри, как пылает огромный костерЗолотых и багровых деревьев.Пробежит по траве смоляной суховей,По березам в сетях паутины,И горят самоцветами в желтой листвеЯрко-красные гроздья рябины.Скоро двинутся снова казарки в отлет,Но поверим мы старым приметам,—Что черемуха осенью нынче цвететК счастью этого бабьего лета.Насторожилась темная горная падьВ тишине малахитовых сосен.На лесную поляну выходят опятьХмелем осени пьяные лоси.Будут звезды срываться и падать в тайгу.У костра мы дождемся рассвета…Унесу я рябиновый вкус твоих губ,Словно памятку бабьего лета.