Поезд идет на восток

Метро в то время было относительно дорогим и еще не успело овладеть большими массами китайских трудящихся. Поэтому уже через полчаса мы были на противоположной стороне центра Пекина и вскоре дошли до рынка. Он представлял собой в то время не совсем среднеазиатский базар: верблюдов и ослов там уже не было, во всяком случае, четвероногих, но зато пестрел и шумел он разнообразием людей и голосов по полной программе настоящего азиатского рынка. Вдоль единственной, не очень широкой улицы по обе стороны располагались торговые ряды, составленные в свою очередь из поперечных рядов с отдельными ячейками для каждого торгующего.

Перед тем, как отправиться в лавку, где она сама работала, Наташа подвела меня к молодому китайцу, выглядевшему совсем мальчишкой, хотя и напускавшего на себя кучу серьезности. Понятно, для солидности. Признаться честно, вся эта затея мне лично казалась несерьезной. Наташа предупредила, что хозяин – гуандунец, то есть южанин, поэтому говорить будет трудно. Но ничего, парень старался говорить медленно и четко, потому что и для него пекинский диалект тоже был почти иностранным языком. Представив меня, Наташа побежала к себе, а мы остались договариваться о некоторых условиях предстоящей работы. Ведь я не мог приходить на работу каждый день, поскольку был все-таки занят в университете, но китаец и не настаивал.

– Приходите в любое удобное для вас время, хоть на день, хоть на полдня.

В его лавке работали еще три молодых парня, один главный и двое рабочих, которые продавали женские кофты из «ангорской» шерсти, как они называли. Но ангорская шерсть должна быть козьей, а на их фабрике использовали более дешевый кроличий пух. Тем не менее, их товар в зимнее время уходил очень хорошо. Преимуществом было то обстоятельство, что товар им поставляли напрямую с одной из фабрик, где руководителями были их же родственники, то есть можно было продавать по более низкой цене, чем такой же товар могли продавать перекупщики. Хозяева непременно хотели иметь русского переводчика, не без основания подозревая, что доверия к русскому со стороны наших «челноков» будет больше. Но потом я понял, что была и другая причина: они не хотели, чтобы переводчики-китайцы, знающие русский язык, приезжающие преимущественно с северо-востока, узнали секреты их успеха. Так я впервые столкнулся с действием конкуренции не на бумаге, а в реальной жизни. Но мне еще предстояло узнать много нового в сфере рыночного бизнеса.

Начал я работать в воскресенье и, надо сказать, довольно успешно: было продано около трех тысяч кофт. Ребята-китайцы вели себя очень скромно и сдержанно, оживляясь только при конкретной работе, очень боялись конкуренции: по одной вещи продавали очень редко, чаще всего только по моей личной просьбе; пустые коробки, в которых был упакован их товар, обязательно надрывали, чтобы другие не смогли воспользоваться торговой маркой их фабрики. Мне это показалось смешным, поскольку эти пустые коробки можно было подобрать в любом месте, на любом складе, куда увозили товар покупатели, потому что они обязательно вытаскивали кофты из коробок, чтобы упаковать в свои мешки, избегая лишнего веса. При продаже своего товара китайцам, которые просили продать им кофты, хозяева назначали более высокую цену. Это тоже своеобразная сторона торговой жизни как китайцев, так и наших.

Наш товар брали по-разному: от 1-2 коробок, проверяя чуть ли ни каждую кофту, и до 1,5 – 2 тыс. оптом, порой, не заглядывая в коробки. Вскоре стало понятно: кто-то берет товар у моих мальчишек уже не в первый раз, а кто-то уже имеет опыт быть обманутым, но сюда пришел впервые, поэтому осторожничает. Мои китайцы работали довольно честно. Брака, действительно было мало, а если уж и попадался, не без этого, то без всяких разговоров заменяли на новую – дорожили авторитетом фирмы. Это радовало.

Работа на рынке Ябаолу

Фото из личного архива автора