Поезд на рассвете

Юрка уже томился и хотел одного, — чтобы обед скорее закончился и они с матерью уехали домой. Будто спутанным по рукам и ногам чувствовал он себя. Тесно и неловко было ему в этих стенах. Он глядел на полированную мебель, ковры, радиолу «Урал», дорогую посуду, кружева, хрусталь — и недоумевал: откуда все это у Сердюка — в придачу к такому домине? За какие деньги и где куплено столько добра — всего через пять лет после войны? Или давно было накуплено, натаскано? Половина города еще в развалинах, столько людей бедствует, а Сердюки живут так, будто войны для них и не было.

— Давай, навались! — кромсал Сердюк утку большим острым ножом. — Под такую закусь еще нальем, и еще. А то смотрю — никто у нас не пьяный, не с кем и песню затянуть… Где твоя тарелка, Юрик, подставляй. Крылышко или ножку — что любишь?

— Спасибо, не хочу. Я уже наелся. Нет-нет, честное слово, — не хочу. — Юрка закрыл руками тарелку.

— Ну, насильно заставлять не будем, — снисходительно улыбнулась Ирина Ивановна. — Тогда кушай черешни. Из нашего сада. Первые. Сегодня утром нарвала.

Юрке уже стыдно было перед самим собой за это обжорство. А Сердюки не останавливались, уписывали все подряд — что сам, что сестрица. «И часто они так объедаются или только по воскресеньям и праздникам? — поневоле задумался Юрка. — И почему такой еды нету у других людей. Они же работают не меньше и, наверно, не хуже Сердюков… Да те же сестренки из нашей квартиры. С утра до вечера вкалывают на стройке штукатурами, иногда придут — шатаются от усталости, а живут картошкой да капустой, постным супчиком. Если мяса прикупят немного — так не знают, как его разделить, чтоб надольше хватило. Поглядели бы они, сколько всего можно слопать за один раз…» Но особенно неуютно было Юрке от того, что он разглядел и почувствовал неискренность и этой щедрости сердюковской, и веселости, уловил какой-то скрытый расчет, который стоял за сегодняшним непомерно обильным угощением. Да чего уж тут? Разве Юрка не догадывался, что к чему? По поведению матери в доме и за столом он сразу понял — она здесь уже бывала. И наверно, Сердюк хочет жениться на ней. Вот и задабривает обоих, пир устроил… Юрка заметил, что Сердюк все время, даже когда смеется или берет рюмку, наблюдает за ним — прямо-таки буравит взглядом, точно ждет момента, чтобы начать какой-то важный разговор. Может, они с матерью договорились — обо всем ему сегодня и сказать?.. Юрке все больше становилось не по себе.

Сердюк благополучно вылакал одну бутылку водки и распочал вторую. Покончив с утиной ножкой, он включил радиолу, поставил пластинку и ринулся подпевать Бернесу. Сестра насмешливо махнула:

— В своем репертуаре.

Была убрана со стола и перемыта посуда. Ирина Ивановна опять старательно прихорошилась перед зеркалом, походила в некотором раздумье по гостиной и громко сказала:

— Юрок, а теперь не пойти ли нам с тобой в кино?

— Нам… вдвоем? — Юрка не готов был ей ответить. — А мама?

— Маму твою… ворона не утащит, — хохотнула Ирина Ивановна. — Не сидеть же нам тут с  н и м и  весь день. В железнодорожном клубе, возле вокзала, — третья серия «Тарзана». Давай сходим?

Юрка глянул на мать. Она стояла около радиолы, боком к нему, и словно не слышала их разговора с Ириной Ивановной. Сердюк тужился, пел.

— Я не хочу в кино, — сказал Юрка. — Третью серию я уже видел.

— Ну… может, и не третья сегодня, а четвертая, — нашлась Ирина Ивановна. — Да пусть любая, все равно интересно. Джунгли, звери… Тарзан, Чи́та. Ух, здорово. Сидишь — сердце замирает.

— Мне неохота, — снова отказался Юрка. — Я лучше… Мам, можно я поеду домой?

— Почему так вдруг? — подошла, обняла его мать. — С нами тебе неинтересно?.. Тогда погуляй в саду, на качели покатайся. Или правда — сходи с тетей Ирой в кино. Тебя же приглашают.

— А ты?

— Я… здесь пока побуду. Тебя подожду. Вы потом сюда вернетесь, и поедем домой. Хорошо?

— Рано же еще, Юрик, — оборвал песню основательно осоловевший Николай Иванович. — Куда вам спешить? Некуда. До вечера еще — ого-го… Воскресенье надо отгулять на полную… катушку. Мы вас потом проводим и… порядок, поедете на своей «двойке». Так я говорю?

— Ну конечно! — бодро поддакнула Ирина Ивановна и с шутливой вроде бы, но цепкой и властной, не допускающей возражений настойчивостью потащила Юрку из комнаты, за порог. — Не упирайся как теленок. Пошли.

И Юрка опять, вторично за сегодняшний день, через силу, против своей воли, подчинился.

На улице Ирина Ивановна весело щебетала:

— Вначале, Юрок, зайдем ко мне на работу, в ресторан. Это там же, на вокзале. Думаю — против не будешь. Я угощу тебя отличным мороженым. Ты такого не пробовал, ручаюсь. Пломбиром особым и — шоколадным с орехами. Пальчики оближешь… Оттуда позвоню в клуб, чтобы нам оставили билеты получше, и пойдем смотреть «Тарзана». Во кино! Умеют же там люди делать. Не то, что у нас, — дребедень и преснятина.

— Вы… поваром работаете? — безразлично спросил Юрка.

— Нет, что ты, — вздернула подбородок Ирина Ивановна. — Администратором. Начинала когда-то поваром. Но это давно было. Теперь меня в повара не затянешь. Нема дураков.