Поезд на рассвете

В граненом стакане тетка Полина принесла из сеней что-то мутноватое. Юрка догадался — самогон. Дядько Трофим поморщился, махом опорожнил стакан — только булькнуло в горле, занюхал хлебом; из деревянной солонки взял стручок злого красного перца, откусил половину, другую — размял в борще. Ел он молча, жадно, не отрываясь от миски. Щеки его побагровели, по бороде расплылся жир. Обед запил кружкой молока. Кости, корки хлеба вынес Пирату.

— Все своего черта напихиваешь, — осталась недовольна тетка Полина. — Кинул бы у поросячее ведро.

Дядько Трофим на нее — никакого внимания. Отдуваясь после выпитого и съеденного, он свертывал длинную цигарку. Жена толкнула его:

— И що ты за людына? Хоч бы про Алексея спросил.

— А що спрашивать?

— Де он, як воюет.

— Зараз усе воюют, знаю и так.

Докурив цигарку, он сказал:

— Воно, конешно, можно пожить и у меня, та я хату продаю. Казала тебе старуха?

— Говорила, — ответила мать. — Мы, дядя Трофим, не надолго.

— Ну, от. Под старость меняю местожительство. Надоело у Донбассе. Будемо переезжать.

— Колы то оно ще будет? — вмешалась тетка Полина.

— Не твоя справа.

— Не моя? Побачим. Як попру дрючком твоих покупателей, тоди будет моя.

— Мели, мели.

Дядько Трофим снова надел френч, фуражку и вышел. Во дворе Пират кинулся к нему ластиться, выпрашивать очередную подачку.

— Отстань, падло!

Грозный кобель получил пинка и обиженно тявкнул.

Долго молчала мать. Молчала и тетка Полина в неловкости перед племянницей.

— Отака вин людына, — как бы извиняясь, наконец проговорила она. — Мучаюся с ним усю жизнь. И в кого удался такий нелюдимый?.. Ты, Люда, не расстраивайся. Поживете, скильки тебе треба. Хай себе бурчит.

— Я не расстраиваюсь. — Мать старалась быть спокойной, но губы ее подрагивали, чувствовала она себя унизительно.

Юрке уже расхотелось жить в этой чистой хате под черепицей и с петухом над причилком. Он же не разрешил им остаться — дядько Трофим. Он прямо дал понять, что заявились они не вовремя, совсем некстати, что ему не до квартирантов и лишние рты не нужны. Он даже не спросил, ели они сегодня или нет. Сам нахватался до отвала и ушел. Может, он матери никакой и не дядя? Так — на десятом киселе родич.

Когда тетка Полина пошла кормить свиней, Юрка соскочил с кушетки:

— Мам, уйдем отсюда, я не хочу…

— Куда идти, сынок?

— Куда-нибудь. Назад в Устиновку.

— Назад возвращаться стыдно.

— Почему?

— Люди скажут: сами не знают, чего ищут.

— И пусть говорят. Мы же не виноваты.

…Дождь перестал только к вечеру. Так дотемна и просидели они в хате. Тетка Полина сварила пшенную кашу, подоила корову. Парное молоко она разлила через цедилок по кувшинам и опустила в погреб, а к столу достала холодного, утрешнего.

— С ним каша смачней. Ешьте на здоровье, — гостеприимно приглашала она, но Юрке показалось — неискренна тетка Полина и спешит накормить их, пока нет хозяина.

Потом Юрка уснул на кушетке и не слыхал, как возвратился дядько Трофим и о чем еще говорили взрослые.

Спал он долго и проснулся не на кушетке, а в мягкой кровати, под ватным одеялом. В хате было тихо: все куда-то ушли. За окнами разливался солнечный свет и громко чирикали воробьи, радуясь тому, что непогода миновала. Юрка оделся, походил по хате, заглянул в светлицу, — и там никого. Подергал стеклянную дверь, — замкнута. Во двор вышел осторожно: где там Пират? Но цепь кобелю укоротили, он вертелся возле будки, рычал и все время следил за Юркой.

Только сейчас Юрка рассмотрел, что у порога хаты врыт в землю каменный круг с отколотым краем, — рубчатый мельничный жернов. От него к сараю и калитке диким камнем вымощены дорожки. Углы хаты были обложены кирпичом. В сарае похрюкивали из темного закутка два курносых подсвинка; корову тетка Полина угнала, наверное, пасти.

Но больше всего Юрку заинтересовали два дерева-великана, что росли позади хаты. Он подошел к ним поближе и чуть не наступил… на орех. В двух шагах увидал второй. Настоящие орехи! До войны мать однажды привозила такие. Подарила она тогда Юрке и блестящий молоточек на тонкой рукоятке с узором, — орехи разбивать. А раскалывать их было жалко: нравилось играть ими. Юрка думал, что орехи растут в далеких краях, где плещется синее море и никогда не бывает зимы. И неожиданно — нашел их в Раздольном, во дворе дядьки Трофима Сладкомеда. Неужели они упали с этих деревьев? Ну и чудеса! Задрав голову, Юрка стал разглядывать каждый лист на деревьях. Вон они! Один, два, три… шесть, семь. Ишь, притаились в зеленых рубашках. Но как их достать?.. За сараем, из кучи хлама, выбрал короткую палку. Летела она послушно, — два ореха сбил. Да вдруг — неудача: палка застряла среди веток. Попробовал швырять камнями — все мимо. К тому же камни часто падали на крышу и гремели по черепице. А что, если залезть на дерево? Тогда уж ни один орех не скроется.