Поезд пишет пароходу

Я окончил первый класс. В тот год мама сама (все подчеркивали это «сама») сделала ремонт. На самом деле не сама, конечно. Приходила Валя, мамина подруга. Валя белила потолок, потому что мама боялась лезть на лестницу. Потом они курили на кухне и болтали. Я что-то рисовал, сидя у себя, и навострил уши, когда Валя попросила маму дать ей отросток каланхоэ. Мама уже хотела срезать, я слышал, как заскрипел табурет, когда она потянулась к подоконнику, но Валя вдруг замахала руками:

— Стой, стой! Погоди. Ты не режь сейчас, так оно у меня расти не будет. Вот докурим, ты выйдешь, а я вроде как украду его, — ты мне ножик только оставь. Говорят, краденое хорошо растет.

Я встал и подошел к кухонной двери, чтобы побольше узнать о том, как Валя собирается красть.

— А куда он хочет уехать, в Америку, или в Израиль? — спросила вдруг Валя. — Она произносила «Израиль» — не так, как говорили у нас дома.

— Не знаю, к чертовой матери, в Вену, в Америку.

— А Даник знает?

Я вдруг понял, о ком они говорят, — об отце. Мама, видимо, помотала головой, а может, беззвучно приказала Вале говорить тише. Я замер.

— А тебя не вызывали куда-нибудь, — Валя сделала паузу, — туда?

— А с чего бы это меня должны были вызывать? — спросила мама.

— Ну мало ли… Может, он вообще… шпион. У нас на заводе рассказывали: шпионам сейчас даже стараться особо не надо. Вышел на улицу с газетой, встал в условное место, под спутник, а спутник тот читает газету. Даже мелкий шрифт читает.

— Ну какой из него шпион, Валя! Ты как маленькая.

— Да, конечно, никакой, и все-таки… Вот как подумаю, ведь столько раз сидел рядом, как ты сейчас, потрогать могла за свитер, а сейчас он в этом свитере, может, на Монмартре. Ты передачу ту смотрела «Люди с двойным дном. Хроники одного предательства»?

— Валя, Монмартр в Париже!

Но Валю было не сбить, она увлеклась картиной, которая ей, кажется, очень нравилась:

— Бредет один, среди каменных джунглей… Куда ему теперь? А ты не боишься, что он Даника увезет?

— Как увезет?

— Украдет.

— Украдет? — мамин голос звучал удивленно.

— Ну, заманит. Купит ему джинсы или, не знаю, — значок с кока-колой, жвачек — и увезет.

— Какие джинсы, Валя, ему же только девять.

— А мой уже требует! — засмеялась Валя. — Они заговорили о джинсах, и я тихонько отошел.