Поезд пишет пароходу

Все детство я вспоминал этот случай. Может, будь на моем месте другой мальчик — посмелее и поглупее — он не испугался бы, а обрадовался? Может, он затаился бы там, на корабле, и отправился в настоящее плавание? Может, проплыв полсвета, судно остановилось бы у ночного причала, на котором курил отец? Нет, конечно же, нет, — я не верил в сказки, не верю и сейчас. Сейчас я досадую на другое. Когда мы проходили там, по узкому коридору, одна из дверей была приоткрыта. В каюте был занавешен иллюминатор, и электрический свет внутри полностью отрицал солнечный день снаружи. Все это мелькнуло лишь на секунду, мы уже шли дальше — но отпечаталось в памяти навсегда. Ярко-синий цвет стен каюты, китель, наброшенный на спинку стула (капитан — да — там все-таки был настоящий капитан, на том корабле!), письменный стол, заваленный бумагами, а на нем — неожиданное: деньги. На столе лежала распадающаяся пачка иностранных купюр, пугающих нарядным, сине-радужным отливом, словно шейка колибри. Тогда я увидел все это мимоходом, думая только о том, как бы не провалиться в люк, а сейчас мне так хотелось бы вновь заглянуть в ту дверь! Кто все-таки был капитаном? Из какой страны был кораблик, и что происходило в каюте с синими стенами? Мне так жаль этой упущенной комнаты, так жаль той тайны, которая мне не досталась!

Стелла

Люди, у которых отобрали прошлое, не собираются в группы, чтобы совместными усилиями нанять адвоката, и ни одно агентство еще не придумало, как застраховать воспоминание, а ведь иногда это — единственный твой капитал.

Можно-ли сделать небывшее — бывшим? — мне встречался где-то такой вопрос, но меня волнует другой: Как сделать бывшее — бывшим, существовавшим на самом деле? Как отвоевать свое прошлое? Оно начисто лишилось плоти, и я, словно уэлсовский невидимка, торопливо опускаю случайно задранную штанину, чтобы никто не увидел пустоту над дорогим ботинком. Пустой комод, в котором лишь несколько краденных фотографий — вот и вся моя жгучая тайна. Можно ли наказывать голодную лису, которая пробралась на склад с едой?

В «Чемпионе», как и во многих подобных местах, работает проект «Доку»: Доку — от слова «документ». Каждому пенсионеру дарят ангела, который записывает его воспоминания. Обычно это студенты-волонтеры, которые изучают журналистику или кино. Они приходят в пансионат с видеокамерой, и старики рассказывают им о своей жизни. Мне предложили такого, и я отказалась. Сказала, что не хочу, чтобы раз в неделю в моей комнате появлялись чужие люди. (Некоторые здесь шутят, что «Доку» — это от слова «докучать», и я с ними согласна.)

В своем отчете Голди я попыталась объективно рассмотреть всю пользу и вред этой затеи. Возможно, кому-то проект помогает, но не тому, кто хочет тишины и покоя. Не мне. Но тот, кто отказывается от помощи ангела, получает демона — Уриэллу.

Она всегда появляется, обвешанная фотоаппаратурой, — из-за этого ее левое плечо ниже правого. Она одета как попало, в вытянутые свитера и джинсы, висящие мешком на вялой заднице, но она — настоящая иерусалимская принцесса[7], наследница старинного рода, а значит, будет маячить в «Чемпионе», пока ей не надоест.