Поезд пишет пароходу

— Ночники, — поправил его рыжий, любезно улыбаясь. — Я делаю ночники для детей.

— Простите, ну конечно же — ночники. А знаете, как зовут этого человека? — спросил Итамар нас. Мы молчали, откуда нам было знать.

— Его зовут Мордехай Лихтер. Вы только подумайте, «лихтер» — означает «свет»! — Итамар победно оглядел нас, давая нам время оценить это невероятное совпадение.

— Бдящие ночники «Недремлющий Страж Израиля»! — провозгласил он, сияя. — Это уже я придумал, правда, красиво?! — Незнакомец благодарно крякнул, мы молчали.

Суть новшества состояла вот в чем. На колпаке из тонкого матового стекла было нарисовано лицо с закрытыми глазами — Страж Израиля спал. Но стоило включить ночник, и сквозь колпак начинали просвечивать два темных кружка, наклеенные с внутренней стороны, — зрачки. Теперь Страж Израиля бодрствовал и охранял детский сон. Мордехай рассказал нам, что запатентовал эту находку и намерен выпускать Стража целыми сериями.

— Вы только представьте себе, — разглагольствовал Итамар, — ведь на абажуре может быть нарисовано любое лицо. Любое! Для девочек можно делать розовые абажуры с портретами киноактеров, а для мальчиков — с портретами спортсменов. Можно изготовить серию с Мудрецами Торы и серию с великими мыслителями. Днем они будут спать, а по ночам — открывать глаза.

— Лев Толстой и Эдисон охраняют детский сон, — пробормотал Изя.

— Сейчас я покажу вам, как это выглядит, — сказал Итамар, схватив один из абажуров. Он вскочил на табурет и принялся прилаживать его к лампочке, висевшей над столом. Свет тревожно заметался. Наконец Итмар прикрепил к лампочке стеклянный колпак бледно-лимонного цвета, на котором даже не было никакого лица, одни лишь только глаза. Пока Итамар держал колпак в руках, густые черные ресницы были опущены, но когда внутри оказалась лампочка, глаза распахнулись — они были миндалевидные, с маслянистой восточной тяжестью во взгляде. Страж Израиля изумленно взглянул на наш огромный стол, заваленный недостроенным ковчегом и частями животных, на нас самих: Итамара, рыжего Мордехая Лихтера, Изю, на меня, маму, старую Симу и Милу Чижевскую, потом, словно не выдержав изумления, он налился оранжевым светом, вдруг ярко вспыхнул и погас. Вокруг разлилась тьма.

— Лампочка перегорела? — спросила мама.

— Ох, хорошо, если только лампочка, а не вся проводка, — заволновалась умная Сима. — Ох, не надо было ему туда лезть.

Она оказалась права.

Ошарашенные, мы потихоньку закопошились и стали пробираться к своим жилищам в кромешной тьме, окликая друг друга сдавленными голосами. Вспоминали, что где-то здесь есть керосинка, но керосина-то все равно не было. Похоже, стоило попросту идти спать. Изя с Итамаром изготовили по факелу — они решили во что бы то ни стало починить проводку прямо сейчас. Рыжий Мордехай Лихтер пытался им помогать; ни он сам, ни Итамар еще не знали, что только что закончилось очередное увлечение Итамара — наверное, самое короткое из всех, — а заодно и самое короткое в Израиле партнерство, и что наутро Лихтер уедет со своими ночниками, но еще раньше, сегодня же ночью, когда свет вновь появится, это будет другой свет и другие мы.

Наконец они объявили, что скрепили провода. Теперь не хватало только лампочки взамен перегоревшей.

— Найдите хоть какую-нибудь, маленькую — неужели ни у кого нет? — вопрошал Изя. Но запасных лампочек не нашлось.

— Склад! — вдруг вспомнил Изя. — Итамар, помнишь, ты говорил, что в том низеньком сарае кто-то хранил у тебя электрическое оборудование?

— Ну да, оно и сейчас там, только…

— Что «только»? Они когда тебе в последний раз платили аренду? Молчишь? Ясно: год назад. Эти шаромыжники ничуть не лучше тех, из артели. Ладно, давай ключи, уверен, что уж какая-нибудь лампочка там найдется.

Вещи, сложенные в сарае, были тщательно прикрыты брезентом. Изя стащил его вниз, и мы увидели треножники, тележки, черные кубы, — смутно напоминавшие мне что-то, что я не могла вспомнить.

— Постой-постой, — сказал Изя. — Эти твои неплательщики — они кто?

— Даже не знаю толком… Какая-то компания, — неохотно ответил Итамар.

— Ну вот и отлично. Ого, смотри, у них целых два прожектора! А ну, подержи-ка факел.

Мы втащили прожектор под навес и включили. Сноп света выхватил дальний угол стола, всегда полутемный и потому поразивший непривычной оперной яркостью, затем мазнул по кусту жасмина, растущему во дворе, тот тоже выглядел, словно захваченный врасплох. Изя поворачивал прожектор на шарнирах:

— Ишь, как качественно сработано, резьба — прямо ювелирная!

Итамар закуривал, и его дым, казалось, спешил поскорее попасть в конус желтого света.

— Ну и мощность, — не унимался Изя. — А пойдем посмотрим, что у них еще есть?

— Завтра посмотрим, — сказал Итамар.

…