Поезд убийц

— В таком случае, когда он подойдет, можете сразу его застрелить, — жестко отвечает Нанао. — Но потом вы будете в этом раскаиваться. Судзуки-сан — хороший, честный человек.

Женщина опирается рукой на подлокотник, поворачивается и выглядывает в проход, чтобы внимательно посмотреть. Спустя мгновение она возвращается на свое место.

— Насколько я могу судить, он действительно самый обычный человек. Он совсем не выглядит так, будто что-то замышляет, и совершенно точно не вооружен. Единственное преступление, на которое он мог бы решиться, — это без билета пройти в зеленый вагон и немного в нем проехаться, чтобы узнать, каково это; а теперь он возвращается на свое место. Выглядит беззаботным.

— Ты так считаешь? — спрашивает ее мужчина.

— Вы очень проницательны, уважаемая госпожа, — Нанао с серьезным выражением лица кивает ей.

Мужчина сует руку с пистолетом в карман куртки, продолжая целиться в Нанао сквозь ткань.

— Если мне что-то покажется подозрительным, я тебя пристрелю.

В этот момент к ним подходит Судзуки.

— О, как здесь стало оживленно, — говорит он. — Что-то произошло?

Женщина улыбается ему, и вокруг глаз у нее собираются морщинки.

— Мы сели на предыдущей станции и просто подумали, что нам будет так одиноко — двое стариков в пустом поезде, а эти молодые люди оказались так добры, что позволили нам присесть рядом… — Она на ходу сочиняет эту историю и выдает ее без единой запинки.

— Ах вот как, — Судзуки приветливо кивает. — Это чудесно.

— Он сказал, что ты школьный учитель. Это так? — глухо спрашивает мужчина, не спуская с Судзуки острого немигающего взгляда.

— Я преподаю на курсах подготовки к вступительным экзаменам. Полагаю, вы можете называть меня школьным учителем.

— Хорошо, этого достаточно. Присаживайся. Рядом с бабулей, — он указывает на место у прохода, напротив Нанао и Принца, и Судзуки послушно на него садится. Как только он устраивается, мужчина продолжает: — Этот ребенок задал один трудный вопрос. — Судя по всему, он уже снял с Судзуки какие бы то ни было подозрения, хотя, возможно, просто выжидает нужный момент, чтобы начать стрелять.

— И что же это за вопрос? — Глаза Судзуки немного расширяются.

— Он хочет знать, почему нельзя убивать людей. Ты ведь учитель; может быть, ты попробуешь ему на это ответить?

Судзуки выглядит немного растерянным таким внезапным требованием. Затем он смотрит на Принца.

— Вот, значит, как… ты хочешь это узнать? — Хмурится — то ли обеспокоенно, то ли печально.

Принц едва удерживается, чтобы не закатить глаза. Практически у всех, кому он задает этот вопрос, лицо приобретает одно и то же знакомое ему выражение. Некоторые еще краснеют от негодования.

— Мне просто любопытно, — говорит он.

Судзуки делает несколько глубоких вдохов и выдохов, как будто успокаиваясь. Но он совсем не выглядит взволнованным, только глубоко несчастным.

— Я не вполне уверен, как нужно отвечать на этот вопрос.

— На него трудно ответить, правда?

— Нет, скорее я не уверен, почему именно ты спрашиваешь. Более того, странно, что в своем сознании и своей совести ты не находишь на него ответа. — Лицо Судзуки приобретает все более и более учительское выражение, которое Принц находит неприятным. — Во-первых, — говорит он, — я скажу тебе мое личное мнение.

«Интересно, существует ли такая вещь, как не личное мнение?» — с усмешкой думает Принц.

— Если б ты собирался убить кого-нибудь, я попытался бы удержать тебя от этого поступка. И напротив, если б кто-нибудь пытался убить тебя, я также захотел бы его остановить.

— Почему?

— Потому что когда кого-то убивают или даже когда кто-то нападает на другого человека, не убивая его, — это разбивает сердце, — говорит Судзуки. — Это грустная вещь, лишающая надежды, непоправимая. Я бы хотел, чтобы она никогда не происходила.

Принцу совершенно неинтересно слушать подобные рассуждения.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, и совершенно с этим согласен, — лжет он. — Но меня интересуют не этические объяснения вроде этого. Если кто-то чувствует иначе, разве не становится тогда убийство нормальным? Есть такие вещи, как война и смертная казнь, но никто из взрослых не считает их неестественными, и в обществе это не порицается.

— Да, это так, — Судзуки кивает, как будто ожидал, что Принц это скажет. — Как я и сказал, это было всего лишь мое личное мнение по данному вопросу. Но это самое главное. Я считаю, что люди никогда не должны убивать других людей, ни при каких обстоятельствах. Смерть — это самая грустная вещь на свете. Но это не тот ответ, который ты хочешь услышать. Поэтому, — неожиданно продолжает он все тем же доброжелательным тоном, — есть кое-что, о чем я хочу спросить тебя.

— О чем?

— Что бы ты сделал, если бы я прямо сейчас и здесь на тебя помочился?

Принц, не ожидавший настолько детского вопроса, в удивлении открывает рот.

— Что?

— Что бы ты сделал, если бы я заставил тебя снять с себя всю одежду?

— Вам что, нравятся подобные вещи?