Поездка в Хиву

Склонить проводника к поездке в Хиву простым предложением денег не представлялось возможным. Прибегни я к подобному методу, он бы насторожился и стал прикидывать, не выгодней ли ему будет выполнить приказ казалинского губернатора и получить награду от него за доставку меня прямиком в русский форт и точное следование полученным предписаниям. Тем не менее в устройстве киргизского ума существует один элемент, который перевешивает все привычные ему финансовые соображения, и состоит он в безудержной страсти к торговле лошадьми. Ни один йоркширский фермер не воодушевляется этим видом коммерческой деятельности в такой степени, как полудикие кочевники татарских степей.

Тем временем наш туркмен, заведовавший на сей раз кухней, объявил о готовности супа, и вскоре мы все с удовольствием поглощали это излюбленное русское блюдо. Варево выглядело не вполне аппетитно; поверх нашинкованной капусты плавали огромные пятна жира, а несколько щепок, попавшихся мне среди кусков мяса, говорили о том, что хворост подбрасывался не только в костер.

Погонщик опять проявил себя в качестве самого энергичного едока. Одного только хлеба он съел целых четыре фунта. Ныряя время от времени головой в котел, он шумно всасывал подогретую жижу, к вящему недовольству проводника и Назара, заявившего, что так есть нечестно, и предложившего туркмену ложку. Тот с благодарностью отклонил предложение и разозлил моих спутников еще больше словами об улучшенных вкусовых качествах супа, если его поглощать именно таким способом.

Время летело быстро. Посмотрев на небо, я увидел, как солнце подходит к своей наивысшей точке. Мы отдыхали уже почти три часа. Лошади были накормлены, поэтому, оседлав животных, мы продолжили наш путь с хивинским караваном, догнавшим нас к этому времени.

Купец объявил о своем намерении продолжать переход в нашей компании, невзирая на перегруженность его верблюдов, – во всяком случае в течение этого дня.

Его крайне интересовало все связанное с Англией и британскими товарами, особенно в том свете, что один из его родственников недавно посетил Индостан, а сам он несколько раз бывал в Бухаре и Балхе.

– Когда от Сызрани до Оренбурга построят железную дорогу, я поеду в Санкт-Петербург, – с важным видом объявил он. – Там, говорят, всё как в сказке. Сплошное волшебство.

– Женщины ходят с открытыми лицами, – отметил я.

– Да, я уже это видел в Оренбурге. Странно, что их мужья позволяют им такое – совсем как эти киргизские варвары.

Он бросил презрительный взгляд на проводника, уехавшего немного вперед и затянувшего красивую протяжную песню о своей любви к баранине.

Киргизская поэзия богата одами в честь овец, которые у местных жителей занимают наивысшую ступень в иерархии ценностей – после их жен, разумеется. Хотя в глазах некоторых жены все-таки уступают. Овцы являются главным достоянием кочевых племен. Всякий киргиз летом и осенью живет исключительно на их молоке. Питаться мясом в эти сезоны он сочтет верхом нелепости. Такое происходит, лишь когда животное заболело или погибло, по случаю чего в кибитке устраивается целый пир. Однако, если вдруг приезжает гость, ему предлагают все самое лучшее, и гостеприимство демонстрируется прежде всего закланием животного.

Такой день становится настоящим празднеством и надолго сохраняется в памяти владельца овцы.

Зимой киргизы вынуждены время от времени забивать баранов, так как другой еды становится мало. Эту диету они разнообразят поеданием то конины, то верблюжатины при том условии, что вышеупомянутые четвероногие либо погибли в результате несчастного случая, либо встретили свой естественный конец. Одежда местных полностью изготавливается из домотканой материи, которую получают, перерабатывая овечью шерсть. Покупая коня или верблюда, киргиз расплачивается овцами. Эту же валюту он использует, приобретая жену. Хорошая откормленная овца в здешних местах стоит около четырех рублей, то есть одиннадцать шиллингов на наши деньги.

У киргизов существует обычай подыскивать своим сыновьям невест зачастую намного раньше, чем девушки повзрослеют. Уговор совершается между родителями заинтересованных сторон, причем отец жениха расплачивается частью своего стада. С приходом возраста жених перевозит даму сердца туда, где обитает его семья. Если тесть захочет проявить щедрость, он возвращает молодой чете столько животных, сколько сам получил при помолвке, добавляя порой еще несколько в качестве процента. Впрочем, такое случается только среди богатых семейств; главы сообществ победнее не испытывают большого желания возвращать овец. Они предпочитают выглядеть скупыми, но не голодать зимой.

Иногда брачные союзы устраиваются самим будущим мужем, который приезжает к родителям девушки и напрямую заключает сделку, касающуюся их дочери.

Когда все улажено, он в одиночестве возвращается в свою кибитку, расположенную иногда в двух или трех сотнях верст от места жительства юной дамы. Через несколько дней он приезжает за своей невестой.