Поэзия народов СССР IV – XVIII веков

Диких ягод винограда

Я промыслил для маджари.

Чтоб меня вы помянули,

Приношу вино вам в чаре.

Люди, нет для вас худого

В бескорыстном этом даре.

Не взрастил я терн колючий

Вкруг деревьев этих строк.

Я хочу, чтоб каждый отрок

Их плода отведать мог.

Не разлейте ж мой напиток,

Он пойдет вам, дети, впрок.

Берегите эту книгу,

Чтоб служила долгий срок.

В дни былые ритор Шота,

Муж, искусный в этом деле,

Вывел древо стихотворства,

Несравнимое доселе.

Взрыли корни глубь земную,

На ветвях плоды созрели.

Много знал я стихотворцев,—

Нет подобных Руставели!

Как юнец, который лихо

Мчит на палочке верхом,

Сходен резвыми прыжками

С настоящим ездоком —

Так и стих мой бедный сходен

С Руставелевым стихом.

Подражать ему пытаясь,

Получил я поделом.

Мне достался после Шота

Сад обобранный, пустынный.

Как ребенок, между ловчих

Я толкался с хворостиной.

Не нашел плодов я в поле,

Не разжился я дичиной.

Зря, рыбак нерасторопный,

Замутил я воду тиной.

Стих жемчужный Руставели

Не сравнить с моей трухою.

Но кокетки могут ловко

Приукраситься сурьмою.

И вода вином прекрасным

Людям кажется порою.

В час нужды лесная груша

Служит пищей неплохою.

Там, где нет коней исправных,

Всякой лошади почет.

Там, где нет высоких ростом,

Недомерок — не урод.

Нет красотки — и дурнушка

За красивую сойдет.

Тот, кто книг других не знает,

И мою авось прочтет.

Бренный мир, как палкой по лбу,

Оглушил меня безвинно:

Сгину я — и дом мой сгинет,

Ибо не дал бог мне сына.

И собрал свои стихи я,

И связал их воедино,

Чтоб меия вы помянули

Добрым словом в день помина.

Я взрастил с трудом великим

Эту книгу-сироту,

Воспитал ее усердно,

Дал ей знанья полноту,

Но оставил некрещеной,

Ибо впал я в нищету.

Кто дарует ей крещенье,

Тех молитвою почту.

Мужа мудрого молю я

О мирском ее крещенье:

Утверди ее, грузинку,

В нашем правом разуменье,

Если в чем солжет невольно,

Сбереги от заблуждений,

Пусть чурается враждебных

И греховных помышлений!

Вот зачем я, стих слагая,

Слушал мира небылицы.

Не дала судьба мне сына,

Обделила несчастливца.

Будь же, юноша, мне братом!

Будь сестрою мне, девица!

Обо мне, читая книгу,

Не забудьте помолиться.

Вас, мои живые братья,

Да хранит великий бог!

Пусть веселье сменит стоны

Ваших жалоб и тревог.

Помолитесь, чтоб создатель

Взял меня к себе в чертог,

Чтобы адского мученья

Избежать я, грешный, мог!

Недосказанное ныне

Не успел сказать я связно.

Все свободной ждал минуты,

Ах, зачем я ждал напрасно!

Копья скорби грудь пронзили,

Сердце сделалось безгласно.

Ран ли ждет меня господень

Или ад грозит всечасно?

Потому в тоске и плачу

И не в силах больше петь.

В изголовье встала злая,

Несговорчивая смерть.

Ни мольба, ни меч, ни подкуп

Смерть не могут одолеть.

Лишь набросится — любого

Постарается стереть.

Отче мой, шатер чудесный

В Картли ты воздвиг над нами,

Был высок он и просторен,

Осененный облаками.

Жил я в нем, и вдруг оттуда

Выгнал ты меня пинками.

Море слез с тех пор я пролил,

Размышляя над грехами.

О превратный мир! За что же

Возлюбил я образ твой?

Почитал тебя я сладким —

Ты же горький и дрянной.

Ты зачем меня навеки

Из земли увел родной?

Отчего ты, беспощадный,

Надругался надо мной?

Прадед деда и прабабка!

Дед и бабка! В свой черед —

Мать, отец, сестрицы, братья,

И жена, и весь мой род,—

Мир вам в царствии небесном!

Да избегнет ада тот,

Кто составил эту книгу,

Чтоб читал се народ!

БЕДСТВИЯ ГРУЗИИ Отрывки из поэмы

ТУРКИ ЗАНИМАЮТ КАРТЛИ КАРТАЛИНСКИЙ ЦАРЬ УЕЗЖАЕТ В РОССИЮ

Жар Кахетии раздуло

Карталинским ураганом.

Коршун с коршуном сцепились

Над цыпленком бездыханным.

Но вблизи орел проснулся,

И приблизился к горланам,

И унес от них добычу.

Победив на поле бранном.

Эх, напрасно эти птицы

Не поладили тайком!

Тот бы ножкой поживился,

Этот—спинкой и крылом.

Зря позволили злодею

Завладеть своим добром!

Коль неправду говорю я,

Наградите тумаком.

Белена была Вахтангу

В эти дни вкусней нектара:

Он к султану обратился,

Не очнувшись от удара.

Двух строителей послал он

Заметать следы пожара:

Лицемера Иессея

И царевича Бакара.

Но строители ошиблись,

Не хватило им уменья.

Только Картли и Кахети

Обрекли на разоренье.

Не могли они воздвигнуть

Неприступного строенья,

Уступив врагу без боя

Все грузинские владенья.

Не смогли цари поладить,—

Зол был каждый и упрям,

Не умели присмотреться

К государственным делам,

Крепко запертые двери

Лютым отперли врагам,—

Привели пришельцев кахи,

Карталинцы — турок к нам.

Лишь проведал царь Кахети,

Что горами и долиной

Турки движутся к столице

Напрямик, как рой осиный,—

Он признал себя бессильным

Перед вражеской дружиной.

Сдал ключи он сераскиру

И пришел к нему с повинной.

И вошли в Тбилиси турки,

Увидав, что нет запрета.

Иессей поладил с ними —

Был он веры Магомета.

Царь Вахтанг ушел в Россию

Через Рачу в то же лето.

Что случилось с ним в России,

Я еще скажу про это.

В горы к пшавам и хевсурам

Удалился Константин.

Разместилось близ Тваливи

Беглых множество грузин.

Но ни жать не мог, ни сеять

В этом месте ни одни,—

Что имели, то проели

И бедняк и господин.

Невтерпеж несчастным кахам

Становилось это горе.

Поклялись они друг другу

Отомстить турецкой своре:

«Проведем подкоп секретный

И ворвемся в крепость Гори!»

Царь решился, и запели

Боевые трубы вскоре.