Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

Я оперенье снял с себя, снял в цветнике наряд,
Я предал пламени гнездо и свой оставил сад.

Страсть привела к дороге зла — не повернуть теперь,

И, ворот в горе разорвав, открыл я в сердце дверь.

У друга моего глаза росу печально льют,

И я пошел на тот базар, где солнце продают.

О праведник! Я не упал — Всевышнему хвала! —

Хотя за пазухой бутыль и поступь тяжела.

Сулило небо помощь мне в беде моей — и вот

Я кинулся в волну вина, упал в водоворот.

Кто из идущих мог сказать, что я в пути отстал?

Я мусульманином в церквах, кяфирем^{389} в Мекке стал.

Ладонь досады про запас сгодится — где-нибудь

Коснусь я лба и вспомню, с чем ушел я в дальний путь.

Никто не вспомнит мой приход, уход не вспомнит мой:

Приду, прикрыв лицо полой, уйду ночной порой.

Огнем смятенья мне гореть, как свечке, суждено,

Я хлынул через край себя, как пьяное вино.

Когда б не цепь забот, не бед неодолимых тьма,

О, сколько раз переступил я твой порог, тюрьма!

Я не желаю птицей быть, влачащей гнет тенет,

Из цветника на крыльях мук я ринулся в полет.

Увы, не терпит грубых слов высоких дум покой,

Я — буква малая и стерт из памяти людской.

Свободолюбия плечу одежды груз тяжел,

Из воздуха я сшил халат и прочь нагим ушел.

Мне страсть указывала путь к итогу моему,

И вот по улице цепей я двинулся в тюрьму.

Меня повергли ниц слова, рожденные во зле,

Их груз, в ушах моих застряв, прижал меня к земле.

Я, голубь трепетный, крыло в песках безумья сжег,

Но лань явилась — и меня унес ее прыжок.

Я — муравей. Чтоб Сулейман не растоптал зазря,

Обрел я крылья, обманув лукавого царя.

Чтоб щедрость обошла меня и не замкнула в круг,

Я, став монетой доброты, ушел из щедрых рук.

Я слабостью сломил судьбу, швыряющую ниц,

Я взглядом стал и ускользнул, ушел из-под ресниц.

О странах, где и ветра вой звучит, как дивный стих,

Я расскажу, чтоб знала ты, зачем покинул их.

Я был стихом — другим стихам сравняться ли со мной?

В «Диван» небесный я вошел — и не вошел в земной.

Для розы пенье соловья и ворона — одно,

Ушел я — с ними в бой вступать казалось мне смешно.

Враги — величье и тщета, а жертва спора — я,

Пришел — копьем, ушел — дождем, стекающим с копья.

С тех пор как в мире гебров я и в мире мусульман,

Все беды света мне видны и траур разных стран.

Спросили дорого с меня — спросили солнца жар,

Когда пришел бальзам купить к неверным на базар.

Росою напоил я сад, чтоб мог он вновь цвести,

И солнце унесло меня в сверкающей горсти.

Под тяжестью моей любви ссутулилась спина —

Так, значит, урожай двойной мне дали семена.

Из жалких щепок смастерив для жарких бурь челнок,

Пронзенный в грудь, отплыть от рук, от губ твоих я смог

Нужны ли кровь и плеть моя разящему мечу?

Пройти, не вмешиваясь в бой, меж воинов хочу.

Но цепью связаны одной Глаголящий и я:

С ристалища я уходил, на землю кровь струя…