Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Я теперь не слишком рад,[186]
Когда друзья мне говорят:
«Сходим, Гартман, к дамам,
К благородным самым!»

Оставят пусть меня они,

И к дамам пусть идут одни.
В глазах у знатных этих дам
Так жалок я, что стыд и срам.

И я бы даму полюбил,

Когда бы дамам был я мил.
Коль знатных я не стою,
Утешусь я с простою.

На белом свете их не счесть.

Покладистые всюду есть.
С какой же стати к знатным лезть?
Простых готов я предпочесть!

Был и я когда-то глуп,

И словеса слетели с губ:
«Ах, госпожа! Я стражду.
Утолите жажду!»

Ответом был мне взгляд суровый.

Не говоря худого слова,
Лишь в ту рискну влюбиться снова,
Что и меня любить готова.

* * *

Привет прощальный мой собрату и соседу.[187]
Поклон мой вам, друзья и господа!
Меня спросить хотите вы, зачем я еду?
Откроюсь вам без ложного стыда.
Любовь меня взяла в полон, и дал я ей обет:
По вольной воле буду я покорен ей во всем.
Она велит, и я иду святым путем.
Кто клятву не сдержал, тому спасенья нет.

Иные хвастаются доблестью своею.

Слова, конечно, громче славных дел.
Но кто послужит ей, как я служить умею?
Вот на такого я бы поглядел!
Лишь тот воистину любил, кто родину свою
Покинул волею любви, отважный паладин.[188]
Будь государь мой жив, на что мне Саладин![189]
По мне бы лучше умереть в родном краю.

Ты, миннезингер, не надейся на удачу.

Загубишь песнь безумием своим.
Я хорошо пою, слов даром я не трачу.
Пою, пока люблю и сам любим.
Тебя не хочет знать любовь. Тебя влечет мечта.
Морочит, ластится, манит, безумного дразня.
Всем предпочла моя желанная меня.
И в песне и в любви я не тебе чета.

* * *