Погасни свет, долой навек

Это сочетание величественной глыбы и невежественной деревенской сказительницы Элинор неизменно раздражало. Она принялась слишком громко и энергично размешивать чай, но Кесуотер не обратила никакого внимания на звяканье ложечки, занятая рассказом, а еще больше – собой. Она любила, как, впрочем, и покойная тетушка, оказываться в центре внимания.

– Стояла Эмилия надо мной, вся в черном, в клочьях дыма, и долго молчала. А когда заговорила, голос ее был ужасен. «Моя Элинор избрана жертвой! Ей нельзя быть в доме! Она должна, должна его покинуть!» Сказала так трижды и исчезла. И я сразу же помчалась на твои поиски. Какое счастье, что удалось разыскать тебя так быстро.

Элинор отставила чашку и сцепила пальцы в замок. В явление духа тетушки она, конечно же, не верила, да и сама Кесуотер, насколько Элинор всегда казалось, не была суеверна. Ее визиту было объяснение куда проще: желание нажиться на чужом горе или же чужих проблемах. Такие, как она, всегда были в курсе слухов и сплетен. Подслушивали в местах, куда брезговали забираться и самые брезгливые журналисты, и чуть ли не в окна заглядывали. Внутри Элинор заклокотали гнев и отвращение, но отменное воспитание не давало им вырваться наружу.

– Вы – стервятница, какой была и моя тетка. Поверить не могу, что вы потратили время на мои поиски! Как вам это, кстати, удалось? И зачем?

Мадам Кесуотер всплеснула руками.

– Дитя мое! О чем ты?!

– Я не собираюсь терпеть ваше присутствие! – отрезала Элинор. – Прошу вас покинуть дом.

– Я всего лишь передала тебе послание. – мягкая дружеская улыбка этой ужасной женщины больше напоминала людоедский оскал. – Но я уйду, если ты этого хочешь.

Мадам Кесуотер поднялась, расправляя юбку. Элинор встала следом за ней, не сводя глаз со старой знакомой и гадая, зачем она пришла в действительности. Кесуотер была предприимчива и всегда казалась еще более циничной шарлатанкой, чем тетя Эмилия. Так зачем она здесь? Заморочить Элинор или Гамильтонов?

– Я оставлю тебя, милая. – Кесуотер сделала по-мужски широкий шаг и стиснула Элинор в объятьях так, что затрещали кости. Шею кольнуло, расцарапанная щека отозвалась болезненным зудом.

Элинор поспешно выпуталась из объятий и отошла на несколько шагов. Скрестила руки на груди, защищаясь от иных непрошеных прикосновений.

– Благодарю за ваш визит, мадам Кесуотер. Не смею больше задерживать.

Медиум улыбнулась снисходительно.

– Прощай, дитя, и подумай над моим посланием.

И мадам Кесуотер вышла, оставив Элинор стоять, охваченную одновременно раздражением и некоторым замешательством.

* * *

Грегори все еще сомневался в пользе такого разговора, но спорить не стал. Отставив стакан, он поднялся и вышел из гостиной. И почти сразу же наткнулся на мадам Кесуотер. Замерев перед зеркалом, она прилаживала при помощи угрожающего вида булавок огромную и весьма уродливую шляпу. Силуэт ее, отраженный в зеркале, казался зыбким, призрачным, и на мгновение Грегори даже уверовал в мистическую природу этой женщины. Однако он быстро опомнился. Все ей подобные искусно умеют пускать пыль в глаза.

– Мадам, вам стоит выпить чашку чая перед уходом. Я слышал, что визиты духов отнимают много сил.

Женщина метнула на него заинтересованный взгляд записной кокетки.

– Чаю, мистер Гамильтон?

– Или бренди, – кивнул Грегори.

Кесуотер выдернула булавки, передала их вместе со шляпой горничной и величественно вплыла в гостиную. Дамиан не шелохнулся в своем кресле. На долю секунды горло сдавило от страха. В следующую секунду Дамиан пошевелился и открыл глаза.

– Мадам?

– Мистер Гамильтон-младший, не так ли?

Медиумесса опустилась в кресло, медленно, внушительно и пугающе. Устроившись наконец, даже, вернее сказать, утвердившись, она бросила на Дамиана взгляд из-под ресниц. Тот улыбнулся в ответ.

– Я предпочитаю, чтобы меня звали по имени, мадам: Дамианом.

– Молодые люди в наше время слишком расположены фамильярничать, – посетовала Кесуотер.

– И слишком любопытны, – кивнул Дамиан. – Грегори, ты не нальешь мне кофе? Я, мадам, страшно заинтригован Эмилией Кармайкл и жажду узнать о ней побольше.

– О-о… – мадам Кесуотер расплылась в довольной улыбке. – То была действительно выдающаяся женщина. Ее сила всегда вызывала зависть. Даже я время от времени испытывала ее, хотя мы и были очень близки.

Дамиан нахмурился.

– Газеты уж наверняка не упустили бы такую сенсацию. И уж во всяком случае о ней писал бы «Вестник Спиритуалистического Общества», но отчего же я прежде о ней не слышал? Я много лет выписываю этот «Вестник», мадам.

– О, вы слишком молоды, юноша, чтобы дорогая Эмилия была бы вам известна изустно. А всю эту газетную шумиху она не любила, даже презирала, – снисходительно улыбнулась мадам Кесуотер. – Истинному мастеру не нужно поклонение.

– Но нужна реклама, – заметил Дамиан. – Чтобы можно было отличить истинного мастера от дешевого шарлатана.

– О, в этом Эмилия не нуждалась, – улыбнулась медиумесса. – У нее была Репутация.