Погибшее открытие

— Когда же это вы его купили? — обратился он с негодованием к сыщику. — Мы с вами ещё и в цене-то не сошлись. Пудель мой и я сам продаю пса его милости за… триста рублей. — На этих словах Дворняшкин немного поперхнулся.

— Даю четыреста! — завопил незнакомец.

— Пятьсот двадцать пять!

— Тысяча!

— И рублик!

— Две тысячи!

— И… и… рублик!

— Три тысячи!

Сыщик отступился. Дворняшкин совсем ошалел. Он не верил своим ушам, и когда таинственный покупатель сунул ему пачку сотенных ассигнаций и, подхватив визжавшего пуделя под мышку, бросился в автомобиль, то Дворняшкин был близок к удару. В довершение его растерянности на крыльце появилась Маруся и, увидев происходившее на дворе, бросилась со слезами на глазах к автомобилю с криком: «Каро! Каро! Отдайте моего Каро!».

Но было уже поздно. Автомобиль тронулся и, дав сразу полный ход, быстро скрылся из виду.

Дворняшкин стоял с разинутым ртом, а сыщик неистовствовал:

— Дурак я, дурак! Упустил дубину… совсем ведь в руках была! A-а… О-о…

Затем он вдруг задумался и злобно добавил:

— Ну, и этот длинный чёрт тоже не жирно попользуется. Ведь награды-то назначено всего-навсего три тысячи!

Глава VIII Пробуждение и конец рассказа бухгалтера

Было уже 10 часов вечера, когда профессор Парсов и его ассистент, оба утомлённые бессонной ночью и страшной тревогой, бледные и осунувшиеся, хлопотали, склонившись над распростёртым и всё ещё недвижимым телом Червякова. Пудель Каро сидел в углу комнаты, привязанный на веревке, и удовлетворённо облизывался после съеденной тарелки костей.

Наконец труды учёных увенчались успехом: бухгалтер едва заметно вздохнул, у него стал прощупываться пульс, появился легкий румянец на лице. Червяков начал приходить в себя… хотя далеко не сразу. Его гипнотический сон, продолжавшийся столько времени, был, видимо, очень глубок. Учёным, которые в первый раз за два дня вздохнули свободно, пришлось прибегнуть к разным возбуждающим средствам.

Наконец, после повторных вспрыскиваний, Червяков резким движением поднялся с кушетки, а затем, пошатываясь, встал на ноги. Он машинально сделал шаг вперёд, поднял руку к глазам и долго разглядывал её с жадным любопытством, заговорил что-то быстро-быстро и невнятно, не докончил, обернулся к профессору, схватил его крепко за руку, долго смотрел на него пристально и недоверчиво, и вдруг, точно вторично очнувшись от какого-то сна, сжал себе руками голову и опустился в кресло.

Стыка подошёл к нему и подал рюмку коньяку. Жадными глотками, расплескивая жидкость, он выпил коньяк.

— Как вы себя чувствуете? — спросил профессор осторожно.

— Ничего… хорошо… благодарю вас, — отвечал он глухо и рассеянно; затем озабоченно прибавил: — есть у вас зеркало?

Стыка принёс небольшое зеркальце.

Червяков нетерпеливо схватил его и тревожно начал себя осматривать со всех сторон. Осмотр видимо удовлетворил и успокоил его. Он отложил зеркало и задумчиво обвёл глазами комнату. На секунду взгляд его остановился на аппарате для измерения жизненной энергии, некоторое время сосредоточился на пуделе и, наконец, упал на дверь в углу комнаты.

— Эта дверь у вас в коридор? — спросил он рассеянно. — Как вы это так… неосторожны, господа, в своих опытах, не принимаете даже примитивных мер предосторожности?..

Профессор и Стыка виновато заморгали глазами, но Червяков уже забыл, о чём спрашивал, и с жадным любопытством рассматривал висевшие на стене картины.

— Да, да, — шептал он, — эти самые… Прекрасный картины! Ландшафт, портрет и жанр: очень выразительные и простые по сюжету картины… Послушайте, — вдруг перебил он сам себя, — неужели вы, в самом деле, превратили меня в собаку?

Учёные переглянулись.

— Не превратили, а временно переселили ваше «я» в собаку, — мягко ответил профессор.

— С научной целью?

— С научной целью.

— И что же, достигли цели? Узнали, что хотели?

— Как же… Мы с вашей помощью весьма обогатили науку, — сказал Стыка.

— Мы узнали, что «чистое я» существует независимо от мозга, — прибавил профессор, — но проявляется вовне исключительно через мозг и…

Но Червяков перебил:

— Какой же… породы была собака?

— Разве вы не догадываетесь?.. Пудель.

— Пудель! — горько повторил Червяков и зашагал по комнате.

Учёные снова переглянулись.

— Вы не очень утомлены? — осторожно спросил Стыка, подходя к бухгалтеру. — Может быть, вы желаете поспать?

— Нет-с, увольте! — живо возразил Червяков. — Довольно с меня! К тому же сейчас я, кажется, совсем оправился…

— В таком случае, может быть, вы не отказались бы передать некоторые из впечатлений ваших от опыта?

Профессор сделал, было, знак протеста, но Червяков выразил своё согласие начать рассказ, и затем, изложив почти дословно всё, что нам уже известно из предыдущих глав, перешёл к описанию пребывания своего у Дворняшкина.