Погоня за панкерой

– Вращение. Теперь, спасибо Карту, у меня есть небольшой спектроскоп, сделанный экспертами-оптиками Гелиумской обсерватории. Так что звезду типа нашего Солнца я могу засечь в считаные секунды. Такую, которую стоит проверять. Чтобы не тратить время на белые или красные гиганты, или красные карлики, только на ближайшие звезды, которые кажутся перспективными. Можем проверить группу вращений на девяносто градусов с той скоростью, с какой ты будешь крутить верньеры.

– Предположим, Зеб, но какие тут преимущества? Мы знаем, что Земля – наша родная Земля – имеет аналоги, выстроенные как бусины на нити. Предположим, ты нашел звезду того же спектрального класса, что и Солнце. Ты предполагаешь, что у него есть землеподобная планета. Пусть даже ты прав, гипотеза достаточно сильная… но на ней может не быть людей. Или они есть… но живут в каменном веке. Очень маловероятно, что их уровень технологии равняется нашему или его превосходит. Стоп, беру свои слова обратно. У меня вообще нет никаких данных, так что я должен воздержаться даже от грубой оценки вероятности.

– Это может быть преимуществом, Джейк. Помнишь, что Мобиас сказал тебе, а ты повторил мне? Ты радовался почти как мальчишка – большой комплимент от него, так ты мне сказал.

– А! Что я добрался до теории квантованного вращения в то же время, что и до теории квантованного перемещения. Он сказал, что они были выработаны – как теории, поскольку он до сих пор не верит, что мы их используем – по отдельности, с промежутком в две тысячи циклов. Более простое – перемещение – было первым. Именно в этот момент он решил, что я все же математик, пусть с узкой специализацией. Именно поэтому я радовался… да, почти как мальчишка. На него трудно произвести впечатление. Очень трудно!

– Джейк, если расе столь разумной и долгоживущей, как та, к которой принадлежит Мобиас Торас, потребовалось почти две тысячи лет, чтобы перейти от одного шага к другому… возможно, чужаки с хитрыми суставами до сих пор не сделали этого второго шага?

Глаза Дити вспыхнули.

– Папа! Мы можем убраться от них навсегда. Я голосую за вращение.

– Дити…

– Да, Зебадия?

– Мы не будем решать это голосованием. Решать будет единственный человек, который понимает этот способ передвижения – твой отец. Я капитан – когда мы в полете. Но я поведу «Гэй Обманщицу» туда, куда скажет доктор Берроуз.

– Есть, сэр!

– У тебя язык обложен…

– Вовсе нет!

– Вот и славно. Итак, давайте подведем итоги собрания. Если у вас больше нет замечаний, доктор, то я думаю, мы можем отправиться послезавтра утром. Вас это устраивает, сэр?

– Да, капитан. Так и сделаем.

– Джейкоб, я не хочу уезжать так скоро.

Берроуз похлопал жену по руке:

– Дорогая, никто из нас не хочет покидать это приятное место… и наших друзей. Но мы должны.

Дити выпрямилась.

– Тетя Хильда, я не хочу покидать Тув, Дею, Карта… и Тиру, и всех наших милых девочек… и Томми Такера с Кахом, и особенно Канакук, потому что я не могу объяснить ей, почему я должна уехать, или пообещать, что скоро вернусь, чтобы увидеть ее, – тут она смахнула слезу. – Но через месяц это будет не проще, а еще сложнее. Если бы решала я, а это не так, я бы лучше уехала завтра, а не послезавтра. Быстро попрощаться – и в путь! И кто придумал эту глупость, что «расставание – это сладкая печаль»!

– Парень по имени Шекспир, – сказал я. – Но он писал ради денег. Сочинял так, чтобы люди плакали. Или смеялись. В любом случае ему за это платили. Он их убивал всех в конце, и за это ему тоже платили.

– Я знаю. Он заставлял меня плакать. Что за постыдный способ для взрослого мужчины так зарабатывать на жизнь! Как я хочу, чтобы Канакук умела говорить!

На следующий день я взял последнюю порцию рекламы и отправился к принцу-регенту. На душе было пасмурно – я как мог оттягивал момент признания, что мы отбываем. Меня впустили, я шлепнул бумаги на стол перед Карторисом и сказал:

– Вот они, Карт. Новые заманухи для туристов, и мои заметки о том, как управлять этим бизнесом. Удачи с этим, – я глубоко вздохнул и выпалил: – Мы уезжаем завтра.

Регент не ответил. Смутившись, я спросил:

– Ну и почему такой мрачный вид? Ты же знал, что мы собирались уехать, как только закончим оборудовать машину, и ты знал, что я задержался тут дольше, чем планировал, чтобы помочь вам с этой работой, – я помахал рекламными листочками. – Так что не будем печалиться. Мы насладились вашим щедрым гостеприимством и постарались отплатить за него, чем смогли. Пожелай нам удачи и отправь нас на все четыре стороны… но с улыбкой.

Карторис не улыбнулся.

– Зеб, что значит английское слово «экстрадиция»? – спросил он. – Это нечто новое для меня.

Мои брови поднялись.

– Это законная процедура, используется на Земле, когда одна страна просит другую вернуть беглецов от правосудия, в страну, откуда они удрали. На самом деле все несколько сложнее, но суть в этом. А почему ты спрашиваешь?

– Из контекста я примерно так и понял… но мне жаль, что ты подтвердил мою догадку.