Погоня за панкерой

– Они меня тоже пугают. Но я говорю о Земле-без-«J», которая так похожа на нашу, что там я наверняка смогу использовать американские деньги. Если нет, у меня есть золото. Или я могу устроить обмен. Для тебя, Язва, я украду одежду. Завтра мы отправимся в Феникс-без-«J», а сегодня прогуляемся и осмотрим планету, твою планету, и мы останемся на твоей планете, пока она тебе не надоест. Этого достаточно? Или я должен признать в том, что вывалил желе в твой бассейн, даже если я этого не делал?

– А ты правда не делал?

– Зуб даю.

– Вот черт. На самом деле я думала, что это было весело. И все гадала, кто это затеял? Может, это были чужаки?

– Они играют куда грубее. Язва, дорогая, я не единственный шутник в твоей конюшне, нас там дюжины.

– Ну и не важно. Зебби? Ты поцелуешь свою Язву, и мы помиримся?

Под правым крылом на земле мы нашли нашу дорожную одежду, а под левым – одежду наших мужей.

– Джейк? Я думаю, Хильда была права, – заметил Зебадия озадаченно. – Я и забыл, что у нас одежда на крыльях.

– Используй голову, сынок.

– Не уверен, что у меня она есть.

– Я тоже не понимаю, что случилось с одеждой, дорогой, – влезла тетя Хильда.

– А ты, дочь? – спросил папа.

– Кажется, я знаю, папа. Но нет, я пас.

– Зеб, машина никуда не двигалась. Вместо этого…

Его прервала тетя Хильда:

– Джейкоб, ты хочешь сказать, что мы не взлетали вверх? Но мы были там, пять минут назад.

– Да, дорогая. Но мы не двигались туда. У движения есть определение: последовательная смена позиций в отрезок времени. Но тут не было никакого отрезка времени. Никаких промежуточных позиций между крайними точками здесь-тогда и там-тогда мы не занимали.

Тетя Хильда покачала головой:

– Я не понимаю. Мы – фьють! – прямо в небо… а потом – фьють! – и вот мы там, откуда начали!

– Дорогая, никакого «фьють!» не было! Дити, пожалуйста, не молчи.

Я вздохнула:

– Папа, я не уверена, что существует символ для обозначения этого процесса. Тетя Хильда. Зебадия. Разрыв в непрерывности. Машина…

– Понял! – сказал Зебадия.

– А я – нет, – упорствовала тетя Хильда.

– Это было примерно так, Язва, – подхватил мой муж. – Моя машина была здесь. Прыг! – и она исчезла! Наша одежда падает на землю. Через десять секунд – хлоп! – мы там, откуда начинали, но одежда валяется на земле. Так понятно?

– Ну… мне кажется, да.

– Я рад, если так… Поскольку мне – нет. Для меня это магия. – Зебадия пожал плечами: – Волшебство.

– Магия – символ для обозначения для любого непонятного процесса, – изрекла я.

– Именно это я и сказал, Дити: «магия». Джейк, если бы машина была в помещении, это бы как-то повлияло?

– Ну… это беспокоило меня в первый раз, когда мы с Дити перенеслись на Землю-без-«J». Поэтому я вывел машину наружу. Но сейчас я думаю, что значение имеет только пункт назначения. Там должно быть пусто – я так думаю. Но проверять это экспериментальным путем мне боязно.

– Это может быть интересно. Беспилотная машина. Цель, которую не жалко. Небольшой астероид. Что в итоге – маленькое солнце?

– Я не знаю, Зеб. У меня нет лишней установки. Эту я собирал три года.

– Ладно, подождем пару лет. Да, Джейк – воздух тоже имеет массу.

– Это меня тоже беспокоило. Но любая масса, кроме вырожденной, большей частью – пустое пространство. Воздух – на Земле, на уровне моря – по плотности примерно в тысячу раз уступает человеческому телу. Тело же в основном состоит из воды, а вода легко поглощает воздух. Я не могу сказать, что это будет иметь никаких последствий – дважды моя температура немного повышалась при передвижении или перемещении в атмосферу, но это могло быть и от волнения. Кессонной болезни у меня из-за этого не возникало. Кто-нибудь из вас испытывал дискомфорт?

– Только не я, Джейк.

– Я себя чувствовала хорошо, папа, – поддержала я.

– У меня был приступ космической болезни, – признала тетя Хильда. – Пока Дити ее не вылечила.

– Как и у меня, дорогая. Но это произошло в вакууме, и поэтому не могло быть связано с данным явлением.

– Папа, – начала я, – мы не пострадали, и нам не нужно знать – почему. Базовое положение эпистемологии, лежащее в основе как трех основных законов семантики, так и всей теории информации, состоит в том, что наблюдаемый факт не нуждается в доказательствах. Он просто есть, и он самоочевиден. Пусть по этому поводу беспокоятся философы, им больше нечем заняться.

– Меня устраивает! – воскликнула Хильда. – Все такие умные, что бежать некуда. А я-то думала, мы собирались прогуляться.

– Непременно, дорогая, – согласился мой муж. – Сразу после твоих стейков.

– XVIII – Зебадия

Четырьмя дагвудами[93] позже мы были готовы отправиться на прогулку. Дити хотела задержаться, чтобы повторить свой тест, на этот раз с помощью пульта дистанционного управления. Я решительно запретил:

– Нет! – сказал я.