Пограничная стража России от Святого Владимира до Николая II

Мысли, высказанные автором этого письма, оригинальны, звучат своевременно, актуально и злободневно даже сегодня. Говоря о невнимании к офицеру, безразличии к его личной жизни, карьере, она отмечает, что «…самочувствие офицера у нас еще не научились ценить и, односторонне понимая дисциплину, большинство до сих пор желает видеть в офицере и солдате только лишь послушное орудие. Как грустно, что приходится до сих пор цитировать японского генерала Оку: «Основа дисциплины есть справедливое отношение к подчиненным». У нас же до сих пор большинство убеждено, что основа дисциплины – палка…»

Вот так. Действительно, грустно. Неудивительно, что об этом написала женщина. По природе своей женщины более эмоциональны, острее чувствуют несправедливость, невежество, несомневающуюся самоуверенность и бичуют их бескомпромиссно и беспощадно. Не случайно ведь в шахматных партиях у женщин меньше ничьих, чем у мужчин. Особенно резко высмеивалась всякая рутина, как, например, «расписные книги» или «скворешни», в которых они подвешивались на стенах у столов, соединяясь с последними посредством шнурка и сургуча – «очень мило, красиво и делает честь изобретателю».

Дело в том, что в пограничной страже на постах была книга «наряда» на службу нижних чинов и «расписная книга» – для контроля за действиями офицеров. В последнюю записывали итоги проверки охраны границы, осмотры лошадей, оружия и другие результаты работы офицера на посту. Чтобы эту книгу нельзя было вывезти с поста для «липовых» записей, ее приковывали к столу, к подоконнику, стене и закрывали в специальном ящике – «скворешнике», который запирался на замок. Считалось, что это самый надежный способ контроля за деятельностью офицера. На практике же все выходило наоборот. Многие из них делали хорошие записи и создавали о себе мнение дельного офицера – ведь начальство судило о его деятельности по записям в книге.

Практика же показывала, что лучшим средством контроля была не книга, а беспристрастный взгляд начальника, от которого вряд ли что можно было скрыть. Книга же была большим благодеянием для «тунеядцев от службы»: практически ничего не делая, они все же умудрялись заполнять страницы ее записями, свидетельствовавшими об их усердной службе. Другие же офицеры, которые желали служить не книге, а делу и находились там, где действительно нужно было их присутствие, часто у начальства авторитетом не пользовались. Вот почему эта «священная книга», как ее называли офицеры, была объектом для шуток и анекдотов. О ней знали и жены офицеров и тоже иронизировали по этому поводу вместе со своими мужьями.

Хорошая, светлая, просторная квартира. Домашний уют и тепло – все это непременные атрибуты женского счастья, тем более жен пограничных офицеров, у которых лучшие годы, а нередко и вся жизнь, проходят в глуши, где единственное утешение – свой ухоженный, чистый угол, здоровые дети и оттаивающий от забот в своем семейном кругу муж-кормилец. Много ли это? Наверное, не много, но и не мало. И все же долгие годы с тех давних времен мы слышим обиженные женские голоса, жалующиеся на свой неустроенный быт, плохое жилье, отсутствие элементарных удобств.

«Скопившаяся на плоской, глиняной крыше нашего дома дождевая вода беспрепятственно просачивалась в комнату; не помогали ни тазы, ни кастрюли, заботливо поставленные под наиболее струящиеся места, – сетовала одна из жен. – Вся посуда мгновенно переполнялась, и затем по комнатам разливались озера. Замазать крышу или засыпать ее землей ввиду непрекращающихся дождей было бесполезно, да и не безопасно, так как раскисшая от массы воды глина под ногами рабочих только больше дала бы течь. Трое детей, муж и я спали по разным углам, преимущественно у дверей, да и то, собрав все бывшие у нас клеенки, накрывались ими сверху одеял».

Конечно, плохие жилищные условия на границе в тот период были вполне объяснимы: пограничная стража лишь только брала под охрану все новые участки государственных рубежей, которые, естественно, не имели никакой пограничной инфраструктуры. Особенно тяжело приходилось семьям офицеров в Закавказье и в Средней Азии, где они жили в старых казачьих строениях или арендовали квартиры у местных жителей.

На Кавказе, например, большинство пограничных постов располагалось в тузлучных зданиях, построенных из плетня, обмазанного глиною, оставшихся большей частью от казаков в крайне запущенном и ветхом виде, с камышовыми крышами.

В Средней Азии посты и дома офицеров строились из глинобитного кирпича, без деревянных полов ввиду страшной дороговизны дерева и были более или менее приспособлены к жилью. Вот в таких квартирах и жили офицеры со своими семьями.