Погребенные

— Это будет вроде аборта, скажем так, — бормотал Саймон, приподняв ей голову и святою водой рисуя на лбу крестное знамение. На всякий случай — вдруг она в самом деле не христианка — начертал также каббалистический знак Малхут, символ Царства Божьего, и тихим, ласковым голосом вознес благодарение. Она забилась, крича на душераздирающе высокой ноте, но он был неумолим. Потом Саймон применил самое мощное средство духовного очищения.

— Боже непреоборимый, отразивший всех врагов Своих, смертью смерть поправший и победивший князя тьмы. Порази Сатану, повергни к ногам нашим, изгони силу злого и не дай места деспоту, но ниспошли нам Христа.

Тело Андреа судорожно дернулось, пытаясь оторваться от пола, веревки врезались в тело. Она корчилась, изо рта хлынула пена, казалось, сознание покидает ее. Она уже не визжала, захлебываясь яростью, а страшно хрипела, ясные глаза цвета морской волны полыхали ненавистью к человеку, подвергшему ее этой пытке. Но вот они помутнели, взгляд стал пустым, отсутствующим, потом веки упали и сомкнулись.

Андреа лежала неподвижно, едва заметно дыша, смертельная бледность разлилась по лицу. Саймон наклонился и коснулся губами ее губ.

— Прости, любимая, — прошептал он. — Мне было так же больно, как тебе. Но теперь все позади. Мы победили, отдыхай.

Осторожно развязав веревки, он взял ее на руки, напрягая последние силы, отнес наверх и уложил в постель. С трудом переведя дыхание, разделся и лег рядом.

Им обоим нужно было выспаться, и единственно безопасным временем для отдыха были дневные часы. Вечером, с наступлением темноты все начнется заново. Силы зла разъярены своей неудачей, успешной контратакой противника на отвоеванном плацдарме. Они будут мстить.

Саймон проснулся первым, около полудня. Андреа мирно спала, краски вернулись на ее лицо. Она прошла тяжкие испытания, но теперь все будет хорошо. Когда он вылезал из постели, Андреа зашевелилась.

— Мы где? — она озадаченно смотрела широко раскрытыми глазами.

— Все в порядке, — он наклонился и поцеловал ее. — Все хорошо.

— Не знаю, — она потерла лоб. — В комнате внизу… да, ты там меня оставил и ушел. Потом… нет, не помню.

— И не старайся вспоминать, — ответил он с улыбкой, зная, что когда-нибудь все равно придется рассказать ей все, а до тех пор она будет переживать. — Они напали. Я нарушил их планы в шахтах. До моего прихода там завалило еще четверых. Но совершить изгнание не удалось из-за нового обвала. Я выбрался наверх, уже зная, что они взялись за тебя.

— Что со мной было?

Он коротко рассказал, опуская некоторые подробности. Упомянул и о шахтерской бригаде, встреченной на обратном пути.

— Опять мы не победили. Но и не проиграли. — Даже после сна Саймон чувствовал физическую и духовную опустошенность. — Пока я не справлюсь с тем, что засело в пещерах Кумгильи, мы в настоящей опасности. Я и не сомневался, что ты ничего не помнишь о прошлой ночи.

— Ты еще что-нибудь узнал о том случае в прошлом?

— Не так уж много. Если бы выяснить, кто такой этот Джетро, я бы сильно продвинутся вперед. Ясно, это был какой-то негодяй-начальник, на всех наводивший страх. Широко применялся труд детей. И произошел несчастный случай, в котором винили Джетро. Шахты на нижних уровнях истощились, их стала заливать вода, но он по-прежнему гонял туда людей на работу. Злодей требовал вырубить весь сланец до последнего кусочка. Произошло несчастье, но он стоял на своем. Наверное, что-то случилось и с той группой, что я видел… возможно, и с ним самим. Думаю, как раз перед тем мы встретились.

— Может быть, Джо Льюис знает.

— Скорей всего, и я думаю — не попробовать ли еще раз что-то из него вытянуть. В любом случае, мы ничего не теряем.

— Что ты собираешься делать в ближайшее время, Саймон? Ты ведь больше… не оставишь меня одну? — спросила она, бледнея.

— Нет, — твердо ответил он. — Больше я не стану рисковать тобой. Ты будешь со мной везде, кроме шахт. А на то время, что буду внизу, оставлю тебя в надежном месте, с кем-нибудь вроде Фрэнсис Майетт. Впрочем, мне кажется, тебя больше не тронут. Теперь они набросятся на кого-нибудь другого.

— Например?

— На Джули. Или на детей. Через них проще всего нанести мне действительно внезапный удар. Сейчас они моя главная тревога. Я бы мог позвонить и предостеречь Джули, но что толку? Она с презрением отвернется от любых моих советов и будет делать все наоборот, а это еще опасней. Нет уж, лучше вовсе не предупреждать. Мы просто помолимся за них — мы с тобой вдвоем. Кстати, Андреа, я никогда не спрашивал, ты веруешь в Бога?

— Да, — она выдержала его взгляд. — Да, Саймон, хоть у мессы я не была с тех пор, как ушла из дома, — в основном потому, что в детстве мать меня заставляла и грозила вечным проклятием. Но я верую.

— Вот и хорошо. Теперь давай поедим. Потом помолимся за Эдриена и Фелисити. И за Джули. А после поищем старого Джо Льюиса. Как знать, вдруг именно ты вдохновишь его на воспоминания, и он все-таки что-то сообщит.

— А после всего этого, — она спустила ноги с кровати, пережидая головокружение, — опять в пещеры?