Погребенные

Они подошли к массивной парадной двери, Рэнкин постучал. Напряженно прислушиваясь, они ждали ответа.

— Скорей всего, он вообще не подходит к парадной двери, — пробормотал Саймон. — В глухих деревнях принято входить с заднего двора. Давай попробуем.

Они обошли дом и оказались в унылом дворике. С трех сторон он был обнесен стеной, а в центре стоял переполненный мусорный ящик. Сквозь закопченное оконное стекло с трещинами, заклеенными полосками коричневой бумаги, невозможно было разглядеть, что делается в доме.

— Смотри, — сказал Саймон, — задняя дверь приоткрыта. Постучим.

Опять им пришлось ждать. Напряжение обоих нарастало, они слышали удары собственных сердец. В глубине души им хотелось, чтобы в этой грязной норе никого не оказалось, хотя они осознавали жизненную необходимость увидеться со стариком.

Священник водил глазами по стене дома, невольно замечая прорехи меж кирпичами, прогнивший подоконник под разбитым окном. Маленький веревочный треугольник, подвешенный на ржавом гвозде. Бог мой!

Андреа похолодела, услышав его встревоженный возглас. Она проследила за его взглядом: "Что это?"

— Вот до чего они дошли, сражаясь против нас! — прошептал он.

— Что это? — повторила Андреа испуганно. — Какой-то обрывок веревки…

— Это их знак. Треугольник, который удерживает заклятого крепче любых запоров! Мы не знаем, сколько времени Джо Льюис был заточен в своем доме. Возможно, с того самого вечера, как вернулся из пивной после разговора со мной. Я должен попасть внутрь! Он не мог выйти из дома с тех пор, как это появилось здесь.

— Я пойду с тобой! — Андреа была исполнена решимости.

— Нет, тебе нельзя. До сих пор мы не встречались с такой опасностью. Ты останешься снаружи, так будет лучше для нас обоих. Если… что-то пойдет не так и я не появлюсь, позвони священнику. Постарайся объяснить ему, что произошло, и потребуй, чтобы он нашел экзорциста. Ничто другое не поможет. Ты поняла?

Она покорно кивнула. Облако, весь день плывшее по небу, теперь набухло и потемнело, начало моросить. Было холодно и уныло, как в середине ноября.

Саймон стоял в дверном проеме, осеняя себя крестным знамением. Глаза его были закрыты, голос, вначале тихий, постепенно набирал силу: "Боже, Сыне Божий, смертью смерть поправший, победив того, кто властен над смертью. Порази скорее Сатану. Избави сей дом от всех злых духов, от помышлений суетных, оскверняющих, и похотей лукавых и не дай им чинить зло, да будут изгнаны в место, им предназначенное, и останутся там на веки. Боже, облекшийся плотью, пришедший с миром, дай нам мир!"

Он вошел внутрь, как можно шире распахнув скрипучую дверь, теперь его голос звучал тихо и монотонно: "Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня".

Андреа с трудом подавила крик, когда каменный пол поплыл у нее под ногами, и она услыхала заунывный скрип деревянных перекрытий. Внутри раздался шум, как будто треснула балка; оторвавшаяся плитка покатилась с крыши и, ударившись о землю на другой стороне, разбилась вдребезги. Затем наступила полная тишина и неподвижность.

Она отпрянула, готовая бежать, чтобы исполнить наказ Саймона. Но тут из дома послышались голоса: один — старческий, жалобный, бормочущий что-то бессвязное, другой — голос Саймона, успокаивающий, вопрошающий. Она поняла, что ее любимый цел и невредим. Все остальное не имело значения. Его вера выдержала испытание.

Злой дух покинул дом внезапно. Саймон Рэнкин сравнил его с диким кровожадным зверем, которого ткнули горящей веткой в морду, и он, скалясь, в страхе и ярости обратился в бегство. Саймон почувствовал дрожь и слабость во всем теле, затем облегчение — беда миновала, он был в безопасности.

В комнате, куда он вошел, стояли запахи кухни и грязного белья. Низкий потолок заставил его пригнуться. Маленькое окно почти не пропускало света пасмурного дня, и ему пришлось подождать, пока глаза привыкнут к полумраку.

Он вздрогнул, когда различил в темноте Джо Льюиса, тот сидел на продавленном диване рядом с камином из графита. Саймон уже не надеялся увидеть старика живым.

Льюис сильно сдал с тех пор, как Саймон видел его в последний раз. На нем были лишь длинные шерстяные брюки, черные от грязи и распространявшие тошнотворный запах. Полуголый старик был страшен. На исхудавшем теле выпирали кости, кожа шелушилась, как у отвратительной рептилии. Ввалившиеся глаза злобно смотрели на вошедшего. Лицо казалось сплющенным, из перекошенного рта текла слюна, прилипая к худому подбородку. Тем не менее калека делал отчаянные попытки заговорить.

Саймон понял, что со стариком случился удар. Льюис тем временем не переставал издавать нечленораздельные звуки, пытался пошевелить правой рукой, видимо, побуждаемый непреодолимым стремлением.

— Все в порядке. — Саймон опустился на колени рядом с ним, его едва не стошнило от мерзкого запаха. — Вы в безопасности. Они ушли. Я отправил их восвояси.