Погребенные

Я до боли закатила глаза. Лучше переиграть, чем наоборот.

В салоне поднялась паника. Кас заплакал, жалуясь на ушибленный зад, мама закричала, тормоша меня за плечи, а Дориан просто смотрел на нас с ухмылкой человека, который всё знал, но решил подыграть, и жевал орешки, постукивая ногой в такт песни.

Когда машина Робинса остановилась у обочины, я была близка к тому, чтобы рассмеяться, так яростно все верещали. Неужели в приёмной Пьера Бенетта всё происходило точно так же?

Открыв нараспашку двери, все повываливались наружу. Чарли помог Алексу выгрузить меня из машины и уложить на траву. Дориан по-прежнему грыз орешки.

– Позвони мистеру Эттвуду, – перекрикивая гул проезжающих на высокой скорости машин, велел Чарли. Его голова, нависшая надо мной, прикрывала солнце. Я боялась, что, когда он отойдёт, глаза рефлекторно зажмурятся. Держать их в закатанном положении и без того стало утомительно и неприятно.

Было невыносимо жарко, шумно и пыльно. Мы застряли посреди оживлённого участка трассы, лишь спустя десять минут найдя укромное местечко, чтобы съехать. Я немного расслабила глаза, когда Алекс и Чарли отошли, чтобы дозвониться до Эттвуда. Дориана поставили на стрёме. Он громко чавкал, а потом пнул меня ногой и прошептал:

– Они возвращаются.

Послышался визг шин. Снова куча ненужной возни и его обеспокоенный голос, следом за которым я почувствовала прикосновение к шее. Слегка приподняв меня над землёй так, чтобы голова немного повисла, Эттвуд прошептал:

– Аника?

Постанывая, я разлепила веки.

– Видение…

– Она в порядке? Аника в порядке?

Сканирующий взгляд Габриэля прошёлся по моим глазам, носу, губам и шее. Догадавшись, он остановился на груди и в усмешке приподнял вверх уголок своих роскошных британских губ.

– Можешь встать? – с трудом сдерживая смех, поинтересовался он.

С его помощью я поднялась, и мама тут же бросилась мне на шею. Она всегда уходила или пряталась, когда у меня случались припадки. Вплоть до своей кончины посреди ночи ко мне всегда прибегал отец. Мама боялась, и поэтому страдала любовью к перекладываю ответственности на других. Впрочем… я не винила её. Я бы тоже испытывала страх.

– Я так испуга… – но она не успела договорить, поскольку сильный порыв ветра от проехавшей мимо фуры растрепал её волосы, протолкнув их в рот. – Тьфу.

Кажется, Робинс страдал тем же недугом, что и моя мать. Побледнев, как полотно, он пытался связать между собой хоть два слова, и мне стало стыдно, что я всех так сильно напугала.

А потом я покосилась на Каса, который пускал сопли и громко вопил, требуя воды и еды, и чувство вины как рукой сняло.

– Мне стало душно, наверное, это спровоцировало… – я закусила губу и посмотрела на Эттвуда. Похоже, он знал, для чего затевался весь этот цирк ещё до того, как я успела его затеять.

– Думаю, Анике лучше поехать со мной. Ей нужны тишина и пространство.

Вивиан как раз выходила из машины, когда услышала плохие новости.

– Эй, я не поеду с ними!

– Пора ехать, – устало вздохнул Алекс, потирая глаза. – Уже четыре часа, а Касу нужно лечь в девять. Мы ещё не нашли, где переночуем…

– Нашли, – ответил Габриэль, открывая передо мной дверь. – Я снял всем номера в отеле.

Сымитировав последний тяжёлый вздох, чтобы не вызвать ни у кого подозрений, я залезла в салон прохладной машины и…

– Маленькая симулянтка, – хлопая дверью, усмехнулся Эттвуд.

– Как ты меня раскусил? – Направляя в лицо поток холодного воздуха из кондиционера, который не дотягивал до меня на заднем сиденье за спиной Каса, я прикрыла глаза и расплылась в довольной, от того и немного глуповатой улыбке.

– Ты чесала нос, когда я подошёл.

– О, – протянула я, пристёгивая ремень безопасности. – Ну и почему…

Машина бодро тронулась с места, бросая пыль в лицо остальным. Пока они снова загрузятся, пройдёт не меньше получаса.

– Так, – Эттвуд прервал меня на половине вопроса. – Впереди ещё как минимум три часа езды, а у тебя уже рот не закрывается. Давай ты выберешь три важных вопроса, я отвечу, а после мы будем наслаждаться тишиной.

– Ты противный, ты в курсе?

– В курсе. Второй вопрос, – гадко ухмыльнулся он, потянувшись за стаканчиком с кофе в подлокотнике.

Вспыхнув, я подумала, что неплохо бы ткнуть его рукой и испачкать рубашку, но Габриэль, словно прочитав мои мысли, поставил напиток обратно и произнёс:

– Я устал, Аника. Хочу есть и спать. Впереди нас ждёт куча разговоров, и мне предстоит всё всем объяснять. Я не хочу это делать дважды, поэтому продумай свои два… – я нахмурила брови, – три вопроса.

Дважды меня просить не требовалось. Вопрос вертелся на языке ещё со вчерашнего вечера.

– Почему я вижу эти сны? Если вдруг и в самом деле окажется, что я связана с каким-то древним кланом обожателей творчества Маат, кошмары это никак не объясняет.