Погребенные

– Если ты посмотришь лучше, обязательно заметишь, что у меня на лбу нет третьего глаза. – Эттвуд продолжал смотреть на дорогу, а я – на его лоб. – Я обычный человек, который лишь сделал предположение, и могу осмелиться сделать его снова. Согласно легенде, клан был связан с Маат сильной магией. Это сильное проклятие. В Нижнем Египте такие ритуалы называют «связыванием душ». В своих снах ты можешь видеть что-то из прошлого своих предков или прошлого самой…

– Богини, – пробормотала я и замерла. Вчера я почти смирилась со своей связью с чем-то настолько ненормальным. Сегодня всё снова воспринималось полным бредом. – Как это вообще возможно…

– Магия.

– Очень удобное оправдание необъяснимому. Но как это связано с тобой? Зачем тебе я? Если я та, кем ты меня считаешь… и вообще, давно ты подозревал меня в том…

– Ты сейчас наговорила лимит вопросов на ближайшие пять лет, – заметил Эттвуд.

– Отвечай, если не хочешь познать всю силу моего гнева.

Он вздохнул.

– Вообще я думал, будто ты обычная психичка, которая бормочет что-то на древнем.

Я ударила его в плечо кулаком.

– Позволь спросить, откуда ты вообще знаешь этот язык?

– Меня научил отец, а откуда его узнал мой отец, тебе знать не положено, – подмигнул он, и я нахмурилась ещё сильнее.

– Но потом я увидел, что случилось с Кайлой в твоём видении, – продолжил Габриэль. – Духи говорили с тобой, и я не думаю, что кто-то ещё может поделиться такой же историей.

– Духи говорили? – У меня ехала крыша. Точнее она уехала уже давно. Остатки черепицы догоняли основной состав.

– По легенде Маат сбежала из Царства Мёртвых и закрыла выход. Вход ведь тоже закрылся, из чего мы можем сделать вывод, что мёртвые не попадали в нужное место на протяжении последних тысячелетий.

– А я-то тут при чём?

– Если ты и правда как-то связана с кланом, то связана с богиней, что автоматически делает из тебя цель для всех, кто умер. Им нужно попасть в мир мёртвых, а пока он закрыт, они могут донимать тебя как ту, что способна его открыть.

– Я? Открыть Дуват?

– Дуат, – поправил Эттвуд, не сдержав усмешку. Наверное, в тот момент выражение моего лица и вправду выглядело комично.

– В Нижнем Египте верят, что только сама богиня или её приспешницы могут вернуть то, что забрали, открыть то, что закрыли. Ключ у нас будет через несколько дней. Тебе осталось лишь воззвать к корням и вспомнить, где царство и как его открыть.

– Ты надо мной издеваешься, да?

Повернув голову, Габриэль совершенно серьёзно ответил:

– Нет. Я не шучу, Аника. Моя бабушка потратила всю свою жизнь, собирая знания о том, что я тебе только что рассказал. Она исчезла, пытаясь отыскать царство мёртвых, и теперь я хочу закончить то, что она начала.

– Что она начала?

Это был уже далеко не третий вопрос, но Эттвуд решил не придираться, поджав губы в странной улыбке.

– Мёртвые должны находиться среди мёртвых, а не живых, Ришар. Мы с отцом хотим вернуть их в Дуат, а для этого нам нужно открыть его врата.

– Ага, – я провалилась в отрицание и сарказм, – значит, мы знакомы уже несколько месяцев, и сейчас ты мне говоришь, что я непонятно чей там потомок, так?

– Верно.

– Моя прабабка заключила договор с какой-то чокнутой богиней?

Он сдержал смешок, но утвердительно кивнул.

– Я вижу кошмары, потому что кровно со всем этим связана?

Очередное немое согласие.

– А ты вообще… ты вообще где меня нашёл? Нет, то есть… ты охотился за мной? – У меня внезапно дёрнулась рука, и стаканчик с кофе опрокинулся на мои белые джинсы.

– Салфетки в бардачке.

– Спасибо, – промычала я.

Пока я оттирала пятно, пытаясь не взорваться от поступившей информации, Эттвуд продолжил:

– Я искал ключ для своего отца. Реликвию. То, чему его мать посвятила всю свою жизнь. В мои планы не входили все эти странные теории заговора и легенды, пока ты сама не свалилась мне на голову. Я знал, что магия существует, но ни о каких кланах и подавно не подозревал, пока не рассказал о тебе отцу. Тогда вектор наших поисков радикально изменился, и у нас появился шанс найти то, что моя бабушка так долго искала. В уравнении, которое мы пытались решить, всегда не хватало только тебя, Аника.

– Но… но вдруг это ошибка?

– Мёртвые тянутся к тебе, поскольку чуют её кровь. У тебя бывают видения, потому что твоя кровь связана с ней. Татуировка у тебя за ухом…

– Глупое совпадение, – пробормотала я, будто это оправдание могло хоть как-то изменить ситуацию.

– Это символ культа, Аника.

– Я найду как минимум ещё тысячу девушек, которые набили подобное тату. Да я выбрала его в первом попавшемся каталоге!

– Да, только вот это ничего не изменит.

Я не моргала. Просто вылупилась на него и нещадно алела, забыв, что смертные нуждаются в кислороде. Когда последнего стало критически мало, я широко распахнула рот и закашляла, почувствовав странную слабость и тошноту.

Всё это оказалось слишком. Слишком ненормально. Двадцать пять лет моей жизни прошли под эгидой атеизма, и вся ахинея, которую нёс Эттвуд, переполнила чашу.

– Меня сейчас вырвет, – сообщила я, прижав руки ко рту.

– Нет, только не в моей машине, – в ужасе пробормотал Габриэль, резко выжимая педаль тормоза.