Погребенные

– Моя тётка гадала на картах, а ты об этом ни разу не упомянула? – Я была близка к тому, чтобы повысить голос. – Не кажется ли тебе, что любое проявление потустороннего в нашей семье следовало озвучить немного раньше?

– Да какое потустороннее? – поморщилась мама, залпом осушившая бокал шампанского. – Она же просто баловалась.

– Я по-твоему тоже балуюсь?

– Нет, милая, ты сошла с ума, а тётка твоя была вполне себе в уме, насколько я помню.

Мама решила применить тактику отрицания. Ей было сложно смириться с тем, что говорил Эттвуд, поэтому в её картине мироздания я по-прежнему оставалась чуть-чуть… поехавшей. Каждый смертный за этим столом справлялся со стрессом по-своему.

– Теоретически Аника не сошла с ума, – вдруг вступилась Вивиан, сочувственно мне улыбнувшись. Её саму и мотивы, которыми она руководствовалась, я понимала не больше, чем Эттвуда.

В основном Вивиан молчала, но причина крылась далеко не в том, что ей нечего сказать. Просто она наблюдала. За мной, за всеми нами, периодически отстранённо усмехаясь, словно для неё мы не люди, а забавные зверушки.

Лишь на Габриэля она смотрела иначе. И я ни капли не сомневалась, что они спят.

– В любом случае мы должны навестить тётю Аники. А дальше посмотрим, – устало вздохнул Алекс.

Последние два дня он только и делал, что вздыхал. И единственным, кто мог меня хоть чуточку понять, вдруг оказался Габриэль Эттвуд. Я поняла это и испугалась, когда тяжёлая рука Робинса обвила меня со спины, подталкивая в объятия.

Интересным открытием стало то, что я больше не чувствовала себя в безопасности. И хотя Робинс вдруг решил делать вид, что всё не так уж и плохо, всё было даже хуже. Он боялся. Я чувствовала это, прикасаясь к нему. Стоило моей руке коснуться открытого участка его кожи, как профессор тут же начинал дрожать.

Касу поручили следить за Дорианом и котом. Остальные решили, что без их участия встреча с тёткой не состоится. Не знаю, откуда в них столько энтузиазма, но мне самой, например, очень хотелось бы, чтобы вся эта ситуация в целом обошлась без меня.

Дождливая погода держалась второй день. После солнцепёка в Париже мой гардероб был не готов к таким условиям, и куртку Эттвуда я так и не вернула. Она пахла его парфюмом, табаком и… кожей. Его кожа имела поразительно отчётливый, не похожий на другие аромат. Самым страшным открытием стало то, что этот аромат не просто нравился – он возбуждал меня.

Спустя двадцать минут езды по узкой полоске трассы, ведущей через лес, мы наконец остановились.

– Это там, – сообщил Чарли.

– Уверен? Мы проехали населённый пункт. На карте там ничего нет.

– Значит, туда нам и надо.

Эттвуд нетерпеливо посигналил сзади.

– Нужно оставить машины здесь. Прошёл дождь. Дорога через лес вряд ли асфальтирована, а застрять не хочется.

– Долго идти? – спросила мама. – У меня каблуки.

– Дай вперёд. Посмотрим, что там, – предложил Чарли.

Я посмотрела в окно, оценивая окружающее пространство. Для дочери крупного табачного монополиста тётка выбрала весьма… необычное место. Небольшой участок элитной застройки закончился два километра тому назад. Как, собственно, и асфальтированная дорога. Кроме леса впереди не предвиделось ничего. Ничего хорошего.

Алекс нехотя проехал несколько метров. Колёса машины буксовали на размытой после дождя дороге, и в конечном итоге это случилось. Я поняла, что мы застряли, когда Робинс один и Робинс два в один голос закричали:

– Чёрт!

Следом добавился третий крик:

– Я тоже застрял.

Все вышли из машин, осматривая масштабы трагедии. Они, по правде говоря, выглядели внушительно. Дорога засасывала в себя словно зыбучие пески. Передние колёса машины Робинса приближались к тому, чтобы скрыться из поля видимости.

– Кто-то не жалует гостей, – вдруг произнёс Чарли, и мы уставились на него. – Извините. Мысли вслух.

– Пускай Аника навестит тётю, а мы пока придумаем, как отсюда выбраться, – предложил Габриэль, пнув свою машину по колесу.

Я растерянно уставилась на узкую размытую дорогу, которая уходила в тёмный лес.

– А со мной никто не хочет сходить?..

Но все уже забыли о моём существовании, собравшись вокруг Эттвуда.

– Мам?..

– Я в туфлях, прости, детка. По навигатору тут идти не больше пятисот метров. – Она увеличила карту на телефоне, пытаясь оправдаться за то, что уже приняла решение отправить меня одну.

– Александр?

Но тот даже не услышал, что я его позвала. Единственным человеком, который всё это время не спускал с меня глаз, была Вивиан. Я подняла голову, и она улыбнулась.

– Пойдём.

В списке людей, с которыми мне хотелось бы отправиться на встречу с тётей, которая даже не подозревала о том, что мы приедем, вероятнее всего Вивиан занимала последнюю строчку. Во-первых, я ей не доверяла…

Когда мы отдалились от остальных примерно на сто метров, она вдруг резко обернулась и осведомилась:

– О чём вы с Габриэлем говорили вчера на балконе?

Пытаясь вытянуть ногу из грязной лужи, я ответила:

– Ни о чём. Я просто спросила, любил ли он когда-то…

Мне не удалось распознать природу взгляда, которым она меня наградила. Вивиан была очень скупа на проявление эмоций.