Погребенные

– А ты не возбудился? – Я по-прежнему глазела на фотографию, обильно краснея и потея от странных чувств, которые вызывало очень близкое соседство мужчины с моей часто вздымающейся грудью.

– А ты?

– Что я?

– Возбудилась?

Я подумала о том, что хочу разбить телефон об его голову, но решила повременить с этим по крайней мере до того момента, пока не разберусь с видениями, мёртвыми и прочей нечистью.

Молча, словно всё происходящее в порядке вещей, мы улеглись на кровать. Я повернула голову, чтобы выяснить серьёзность намерений Эттвуда. Он лежал с прикрытыми глазами и собирался заснуть, словно моё пребывание в его постели являлось обыденностью, не требовавшей объяснений.

– У тебя есть какие-то суперспособности? – выпалила я, нервно теребя заусенцы.

– Суперспособности? – Эттвуд заворочался, слегка отодвинулся и приподнялся на локте, уставившись на меня со злорадной усмешкой. – Ты хотела узнать, не вьётся ли у меня из задницы паутина, как у Питера Паркера?

– Значит, ты смотрел «Человека-паука»?

– А ты думала, что я застрял в каменном веке?

– Да, – честно призналась я и глупо улыбнулась. – Так вьётся или не вьётся?

– Нет, Ришар, у меня не вьётся паутина из задницы. Моя суперспособность – притягивать молоденьких и красивых девушек в свою постель.

Он ткнул меня пальцем в бок, и я захихикала как редкостная дурочка.

– А какой твой любимый фильм?

– Могу показать.

Я лежала на спине с быстро бьющимся сердцем, а он навис сверху, предлагая посмотреть киношку. Нам следовало заняться другими, более приятными и сближающими вещами, но моё любопытство победило половой инстинкт. Мне требовалось узнать, над какими шедеврами кинематографа под покровом ночи плакали такие на вид брутальные и бесчувственные мужики.

– Неси свой фильм!

Пока Эттвуд рылся в чемодане и гремел посудой, я развалилась поперёк кровати и уставилась на огромный вентилятор под потолком. А ведь мы могли бы быть обычными людьми. Парой, приехавшей в Египет в отпуск. Могли бы смотреть фильмы, посещать дурацкие экскурсии и заниматься сексом, пока отдых не подошёл бы к концу, а кожа на лице не облезла от солнечного ожога.

– Есть будешь?

Матрас снова прогнулся, и я уставилась на Эттвуда с двумя тарелками в руках.

В лунном свете его силуэт выглядел крайне притягательно. И порочно. Руки! Боги, я никогда в жизни не видела таких скульптурных и мощных бицепсов. Я опустила взгляд и посмотрела на расслабленный живот, улыбнувшись тому, как он слегка округлился. Не так, как у меня после ведра лукового супа, но как у обычного, чертовски привлекательного мужчины. Подумалось о том, что я считала бы Габриэля привлекательным, даже если бы он стал ковыряться в носу, и это меня испугало.

Между моих разведённых ног упал планшет. Следом в лицо полетела подушка, которую Эттвуд подобрал с пола. Я положила её на колени, сверху поставив тарелку с огромным, неприлично большим гамбургером.

– Ты всегда ешь ночью?

Упавший рядом Габриэль уже что-то жевал и причмокивал.

– Да. Издержки породы. Я обречён оставаться вечно голодным, пока не исполню то, в чём мои предки поклялись заточённым богам.

– Голодным в плане еды?

– Не только. Это касается всего: еды, знаний, секса.

– Секса?

– Этот вопрос тебя волнует больше всего? – Уголки его губ приподнялись в усмешке. Настолько порочной, что хотелось стереть её при помощи собственного рта. – Скажем так, Ришар, чтобы кончить, мне не хватит десяти минут. Мне будет мало ровно до той поры, пока ты не потеряешь сознание от удовольствия.

Я часто заморгала, так смутившись от его слов, что стало стыдно, но голым он действовал на меня совершенно неправильным образом.

– Боги, мы действительно собираемся смотреть фильм посреди ночи в разгар зомби-апокалипсиса.

– Маленькая язычница, – проворчал Габриэль, успевая жевать и тыкать название фильмов в планшете одновременно.

– Что?

– Ты постоянно говоришь «боги». Так говорят только те, кто верит в нескольких богов, а не одного. Так в скольких теперь веришь ты?

Я вспыхнула от осознания, что действительно начала говорить так ещё до того, как полностью и осознанно приняла новую религию. Но в том, что когда-то я была ярой атеисткой, всё же имелись свои плюсы. Вряд ли мой отец, будучи глубоко верующим мусульманином, сумел бы быстро адаптироваться к новой, кардинально противоречащей его взглядам истине.

– Я буду в восторге в том случае, если ты сейчас включишь… Серьёзно? «Остров проклятых»? Ничего романтичнее не нашлось? – Я разочарованно запыхтела, скрестив руки на груди и надув щёки.

Эттвуд ничего не ответил, нагло развалившись на полкровати и придавив меня одной рукой.

– Отлично. Будем смотреть фильм о том, как возрастной Ди Каприо пытается выбраться из психушки. Прямо по моей жизни снимали.

Габриэль повернул голову.

– Ты так поняла конец этого фильма?

Я улеглась на бок и посмотрела на него, наверное, в сотый раз поражаясь тому, что мы сейчас лежим рядом совсем как нормальные люди.

– А как его понял ты? Ты считаешь, что он психопат, который просто всё забыл, а врачи это подстроили?

– Мне нравится эта теория.