Погребенные

– Слишком всё было правдоподобно, – размышляла я. – Как можно вести себя так, когда знаешь правду? Сотрудники лечебницы закончили голливудскую кинематографическую академию?

– Поверь, Ришар, по большой нужде ты и в себе откроешь великолепные актёрские навыки.

– Ну не знаю. – Я зевнула и подползла ближе к Эттвуду, чтобы всю ночь улавливать аромат его кожи. – В любом случае это просто фильм. Не будем спорить.

– И это мне предлагает Аника Ришар? – Он никак не прокомментировал, когда я улеглась ему на руку.

– Аника Ришар устала, сошла с ума и хочет спать, – промычала я, а вскоре, когда Габриэль принялся поглаживать меня по спине, впервые за долгое время отрубилась, зная, что нахожусь в безопасности.

XXVII

Солнце в этом регионе палило поистине беспощадно. Несмотря на достаточно смуглую от природы кожу, стоило нам выйти из отеля, как я тут же ощутила себя скворчащим куском бекона на сковородке.

Габриэль предложил повязать на голову платок. Во-первых, он уберёг бы меня от солнечного удара, во-вторых – от постоянных многозначительных взглядов мужчин.

Так, ругаясь и умирая от жары, мы добрались до рынка.

Я полулежала на маме, постанывая от невыносимой духоты и вони. Перед носом летали мухи, и повсюду воняло рыбой.

Одетая как сбежавшая из дома престарелых туристка, в огромной шляпе, которая била по лицу всех, кто проходил мимо, мама чувствовала себя гораздо лучше меня. Обмахиваясь деревянным веером, который мы прикупили при входе на рынок, я предлагала поискать скафандр, она вздыхала и постоянно спрашивала:

– Ну? Где они?

Не было на земле ада хуже, чем рыбный рынок Каира в разгар солнечного дня. Местные оказались очень громкими и не всегда вежливыми, расталкивали белых туристов как кегли для боулинга. Когда меня в третий раз чуть не снесли с лица Земли, из вещателя послышалась невероятной красоты песня.

– Азан. Призыв мусульман к молитве, – пояснил Чарли.

Не знаю, как мама это допустила, но оделся он совершенно нелепо: в рубашку с ярко-зелёными пальмами и шлёпки поверх белых носков. Солнцезащитный крем нанесли одним грубым мазком и решили не распределять, а солнечные очки квадратной формы болтались на верхней пуговке. Они с мамой составляли чудесную пару туристов, которые не совсем понимали, куда, зачем и почему попали, но предприняли все меры защиты. Картину семейного безумия дополнял Кас с кругом для плавания. Даже авторитет отца не разубедил мальчишку, что он сегодня непременно поплавает.

Вивиан зажимала нос двумя пальцами и что-то недовольно бормотала, лишь одним взглядом заставляя толпу обходить её стороной. Дориан не упустил возможности присесть кому-то на уши, заговорив с продавцом тухлых моллюсков.

– Муж Аманды не мог работать на фруктовом рынке? Или на рынке специй? – ворчала я, чувствуя, как пот течет там, где прежде никогда не тёк.

– Кстати о специях! – встрепенулась мама. – Я хотела кое-что купить.

Я уставилась на неё как на умалишённую.

– Тебе голову напекло? Зачем тебе специи?

– Для готовки, minou. Зачем ещё людям нужны специи?

Чарли стоял рядом, удерживая Каса, чтобы тот не свалился в грязную лужу с рыбными отходами. Стоило услышать это, и его лицо тут же вытянулось. Мама явно не посвятила его в свои планы всерьёз заняться кулинарией.

– Я так больше не могу, Аника. – Вивиан брезгливо отпрянула от проходящего мимо мужчины с огромным ведром рыбьих голов. – Их нет больше двадцати минут. Умоляю, давай найдём их.

– Боги, спасибо, что предложила!

И прежде чем мама успела увязаться следом, мы взялись за руки и нырнули в гущу потных тел.

Рынок представлял собой небольшой, покрытый плотной серой тканью шатёр. В качестве пола на земле лежали местами проседающие деревянные доски. Все вокруг куда-то спешили, громко кричали, перебрасывая рыбу с подноса на поднос.

Не будь Вивиан, крепко сжимавшая мою руку, такой прыткой и наглой, нас могли запросто задавить. Я до сих пор не забыла наше первое знакомство и её попытку споить меня, но отношения между нами заметно потеплели, хоть мне и не нравилось думать о том, что причиной потепления стал обоюдный интерес к Габриэлю. Когда мы собирались вместе, Эттвуд почти не обращал на Вивиан внимания, но я часто замечала, как она смотрит на него. Так на этого индюка не смотрела даже я, что, как мне казалось, свидетельствовало о какой-то очень глубокой, но невзаимной привязанности.

– Ты не в первый раз в Каире и здесь?

Вивиан петляла среди рядов с уверенностью местных торгашей. Полагаю, у неё даже имелась какая-то стратегия. Она разделила рынок на несколько секторов, и вместо того, чтобы хаотично метаться, мы огибали каждые десять торговых рядов в предельно чёткой последовательности.