Погребенные

С заложенными за спину руками, Амсет мерил шагами небольшую комнату перед входом в спальню, прислушиваясь к раздающимся оттуда звукам. Анукет так орала, что я молилась, чтобы источник не решил, что и мне неплохо бы родить нового бога.

– Моя жена даёт жизнь нашему ребёнку, заткнись, Маат, – огрызнулся Амсет, уставившись на меня как на врага всей божественной нации.

– От того, что ты здесь топчешься, Анукет там не легче, а может, только хуже. Ты ужасно громко дышишь.

– Вы можете не ругаться хотя бы десять минут? Я тут рожаю! – закричала Анукет и следом громко застонала, заставив Амсета посереть на десять тонов.

– Прости! – крикнула я.

– Дыши! Только дыши! – прилипнув к огромной чёрной двери и слившись с ней своей одеждой, взмолился мужчина.

– Не лезь! – вмешался другой голос.

Когда я снова распахнула глаза, содрогаясь от боли, с которой воспоминания всплывали в сознании, Амсета больше не было рядом. Я повернула голову, искренне нуждаясь в том, чтобы увидеть его, но он сам больше ни капли мной не интересовался.

Его широкие плечи тряслись, из чего я сделала вывод, что он плакал, а потом увидела лицо девочки, что прижималась к нему и что-то шептала. Сатет – дочь Амсета и Анукет…

Я больше не пыталась понять, что случилось между её рождением и настоящим моментом. Не пыталась вспомнить, как оказалась в теле смертной девушки по имени Аника.

Анике хотелось дотронуться до него. Хотелось услышать, как его голос становится мягче, готовясь отпустить очередную глупую шутку. А ещё ей хотелось кричать от невыносимой боли и осознания, что всё это было лишь игрой. Даже если бы она желала вновь вернуться к наполненной ложью жизни, не смогла бы. То, что случилось, нельзя было изменить.

Очевидно, все мысли и воспоминания Аники за последние годы являлись ложью. Какой-то несуразный бред о том, что она – потомок культа, барахтался в человеческой голове из последних сил, пытаясь что-то кому-то объяснить. Но всё было ложью.

Осознав это, я почувствовала, как тревоги молодой девушки, погибшей в аварии семь лет назад, но сохранившиеся в её теле на уровне генетической памяти, покидают его. Наверное, всё это время я оставалась слишком слаба, чтобы вытеснить её полностью.

Выпустив Амсета и его дочь из поля зрения, я посмотрела на труп профессора и содрогнулась всем телом в рвотном позыве.

Земля под моими ладонями превратилась в сажу. Блестящую сажу, если быть точнее. От кольца, которым меня окружили, исходил столь яркий свет, что земной мир вообще перестал восприниматься реальным. И тогда голос снова произнёс:

– Маат.

Я подняла голову, чтобы выяснить, кто ко мне обращается. Белоснежные силуэты приобрели человеческие очертания. Я не могла вспомнить всех, кто странно на меня смотрел, но забыть его… забыть Гора было невозможно, хотя и с этим в своё время я справилась на отлично.

Слишком молодой для имени, которое носил, передо мной стоял мужчина с широкими, но при этом изящными чертами лица, длинными золотистыми волосами. Одетый в белый свет, он почти не касался ногами земли. Впрочем, меня это не особо удивило, хоть я и не вспомнила, почему так происходит. Наверное, это было нормально. Возможно, и я так умела.

В отличие от остальных богов, у Гора отсутствовал один глаз. Вместо него в черепе зияла дыра, из которой лилось какое-то неестественное сияние, и я вспомнила, что в жилах таких, как он, не течёт кровь. А вот в моих текла. По какой-то причине, которую я забыла.

– Схватите её, – без тени эмоций почти шёпотом велел он, но в моей голове прозвучал громом.

Кольцо из белых теней начало сужаться, а внутри меня совершенно не осталось сил для борьбы. Да и как бороться я пока не вспомнила. Просто сидела и смотрела на Амсета, не понимая, почему чувства к нему не исчезли вместе с духом смертной, в теле которой я жила все эти годы.

Только вот его чувства исчезли. Он словно смотрел сквозь меня, считая минуты до моей смерти. Но могла ли я винить его? Он получил всё, чего хотел и заслуживал: свою дочь.