Погребенные

Я задыхалась. Не потому, что, как другие Высшие, не могла существовать в бесконечном мраке и не потому, что солнце оставалось единственным источником моих сил… я просто испугалась. Высшие пришли в наш дом, объявили о том, что отец мёртв, и меня ждёт такая же участь. Человеческая няня громко кричала, и на моих глазах ей перерезали глотку, а потом утащили в нижний мир.

Солнце всходило здесь очень редко, и я не могла сосчитать, сколько дней, недель, а то и месяцев прошло с тех пор, как умер папа. Поначалу я старалась ориентироваться по секундам, но очень быстро устала и сбилась. К тому моменту, как моё тело почти полностью покинули силы, солнце в Дуате взошло всего два раза. Я не видела в темноте, но ощущала, наполняясь энергией. Этой энергии хватало на то, чтобы хоть ненадолго проваливаться в собственное сознание. В нём я не сидела в клетке, подрагивая от холода и голода, в нём я бегала по полям, купалась в озере и пила молоко.

Через какое-то время мне показалось, что у меня уменьшились руки и ноги, а сил совсем не осталось. Тогда я впервые добралась до колючей решётки и закричала:

– Помогите! Я уменьшаюсь!

Папа говорил, что я перестану расти, когда мои силы полностью созреют. По меркам высшего мира обычно это происходило к двадцати пяти или тридцати годам. Но мне исполнилось не больше семи, и я уменьшалась, что значило лишь одно – силы на исходе.

Вдруг откуда-то из темноты послышались шаги. Неуверенное шарканье становилось всё отчётливее, а потом прямо перед моим носом вспыхнул слабый огонёк. Глаза тут же заслезились от того, как давно не видели света, и я отпрянула от решётки, ободрав колени и кожу на ладошках, пока падала.

– Не бойся, чудовище, я тебя не обижу, – раздался мальчишеский голос, и рука с огоньком аккуратно протиснулась через прутья. – Меня зовут Амсет, а тебя?

Я валялась на каменном полу и старалась разлепить глаза.

– Анукет, иди сюда! Здесь какой-то зверёк!

– А не укусит? – робко спросил девичий голос.

– Не укусит, оно боится! Смотри!

Рука с огоньком приблизилась, и я ощутила тепло, которое тут же захотелось забрать и съесть, так холодно мне было.

– Не надо, Амсет! Вдруг ты сделаешь ему больно.

– Я не оно, я девочка, – обиженно промычала я и попробовала встать, но от слабости в конечностях рухнула обратно.

Голоса за прутьями вдруг резко стихли, а следом за ними ладонь с огоньком сжалась в кулак и исчезла.

– Бежим отсюда, пока никто не узнал!