Погребенные

– Зна… – собрался произнести Габриэль, но оборвал себя на полуслове.

Посмотрев куда-то в сторону, он резко изменился в лице. Проследив его взгляд, я увидела, как что-то дымится в песке.

– Не может быть. – Он опустился на колени, и тени, что вились вокруг, отступили, вернув его в привычный моему восприятию вид. Подняв что-то с песка, Габриэль вдруг рассмеялся, словно безумец. – Оно всегда находилось с тобой!

Меня снова начало ломать, но на этот раз в другую сторону. В сторону силы.

– Ты… всё это время… пока я тысячелетиями скитался по миру в его поисках… всё это время ты носила Око с собой! – смеялся Габриэль, держа в руках мой кулон. – Столько лет я искал тебя по всему миру, пока ты водила меня за нос и постоянно сбегала. И вот мы здесь. В твоём самом жалком обличии.

– Кто ты такой?

– Кто я такой? Ты не помнишь, кто я такой? – злорадно ухмыльнулся мужчина. – Неужели ты до сих пор не вспомнила своего старого друга? После стольких тысячелетий? Знаешь, даже обидно. В прошлых жизнях я всегда становился первым, что ты вспоминала.

– Кто ты?

– Не хочу лишать тебя удовольствия, которое ты испытаешь, вспомнив моё имя, – выплюнул Габриэль с поразившей меня ненавистью. – И на этот раз ты никуда не сбежишь. Пока душа профессора питает твоё тело, ты не сможешь умереть, а значит, тебе останется только открыть врата.

Душа… профессора…

Не веря в происходящее, я посмотрела на Эттвуда с надеждой, что всё это лишь сон. Собственно, поэтому меня не стошнило при взгляде на мёртвое тело Александра Робинса.

– Это не правда, это не правда.

Мой отец верил в своего бога. Мать крестили в другой религии, и лет до двадцати она исправно ходила в церковь. Я же, напротив, всегда гордилась тем, что ни во что и ни в кого не верю. Считала, что вера – это инструмент контроля и участь слабых.

Я верила в себя, в деньги, в привилегии высшего общества. И я облажалась. Чертовски сильно облажалась, поставив не на тех.

Не зная, кому молиться, я воззвала ко всем высшим силам сразу. Сложив руки у лица, раз за разом повторяла: «Пожалуйста. Пожалуйста».

Только вот монстра, которого я пустила в свои постель и сердце, не трогали ни мольбы, ни крики. Он смеялся, нарезая круги вокруг моего обмякшего, парализованного ужасом тела, и обжигал хриплым шёпотом:

– Честно говоря, я сильно испугался. Ушёл всего на одну ночь, а ты улизнула. Думал, опять всё вспомнила и побежала прыгать с моста, но нет. В этот раз всё должно сработать. В этот раз ты слишком слаба.

В видениях Аманды я чувствовала небольшие всплески силы, энергии. Чувствовала протест. Однако тело Аники Ришар оказалось безвольным, неспособным и неподготовленным для противостояния.

Я попробовала встать, но что-то помешало, вдруг обхватив мой подбородок.

В том, что держало меня рукой, сотканной из гниющей плоти и костей, едва ли можно было узнать человека. Он вышел из теней, приняв форму живого мертвеца, и с пугающей осмысленностью уставился на меня.

– Прошу, помоги нам.

Миллионы голосов вторили его воплям. Тело пронзила невыносимая боль, подобную которой я не испытывала прежде. Вся масса теней внезапно накинулась на меня, проходя сквозь… сквозь моё тело.

– Пусти нас! Пусти нас!

Крики: отчаянные и яростные. Души: чистые и грешные. Каждый, кто умер, но не смог обрести покой, проходил через меня, терзал меня, но я не находила в себе силы прекратить это.

– Пожалуйста, умоляю, остановитесь! – закричала я, и из горла хлынула кровь.

Эта невыносимая боль принадлежала не мне. Она принадлежала им. Каждому, кто проходил через моё тело. Каждому, кто вот уже какое тысячелетие страдал на земле, не зная, как обрести покой.

Габриэль смеялся, словно безумец. Он подхватил Око Гора, которое швырнул мне под ноги, и без каких-либо усилий растёр камень в ладонях, обращая его в пыль.

Я смотрела лишь на искрящийся в его руках кулон. Обычный кулон, который Аника Ришар носила на своей шее и теряла бессчётное количество раз. Побрякушка, купленная в антикварном магазине, всё это время была ключом, ответом и проклятием, за которым Габриэль охотился всю жизнь.

Всё это время я хранила Око Гора на своей шее. Какая ирония!

Кто-то тронул меня за плечо, на мгновение притупив сильную боль. Я обернулась, и мир вокруг погрузился во тьму. Остались лишь мы: я и маленькая девочка, сидевшая передо мной в такой же позе на коленях.

– Мисс, – она лучезарно улыбнулась, хотя во рту не наблюдалось зубов, – почему вы просто не поможете нам?

– Я не знаю как, – тяжело сглотнув, пробормотала я. – Я хочу тебе помочь, но не могу…

– Можете, мисс. – Девочка протянула крохотную ладошку и коснулась моей щеки. Я с трудом удержалась от желания отпрянуть, уловив трупную вонь, исходившую от её разлагающегося тела. – Вы всё можете, тётенька. Вы ведь…

Грубая рука Габриэля вырвала меня из тьмы, как паршивого котёнка из лужи дерьма. Он схватил меня за волосы на затылке и поднял с колен, разбирая на части озлобленным, полным ненависти взглядом.