Погребенные

Слава богу, я оказалась одетой. Почти. Взмокшую от страха задницу прикрывала тонкая полоска стрингов, но «сверху» удалось нащупать топик. Смяв грудь и поправив лифчик, я тихо вздохнула и на цыпочках пошлёпала в сторону предполагаемого выхода.

Вспомнилось то, что живу в Париже. В этом городе остаться незамеченной невозможно даже глубокой ночью. А незамеченной в одних трусах – миссия по своей сути невыполнимая, но сейчас меня это не волновало. Внутренний голос заходился истеричными воплями: «Беги!».

Нашарив в темноте дверь, но не ту, из-под которой пробивалась полоска света, я нажала на ручку и уже представила, как спаслась, но за спиной раздался шорох и красный светодиод вспыхнул так же неожиданно, как и воспоминание о том, чем закончился вчерашний вечер…

В испачканной, перекрученной и рваной по шву юбке я едва волокла ноги, прижимаясь к Эттвуду сбоку. Одной рукой он швырял деньги таксисту, другой удерживал меня в вертикальном положении.

– Успокойся, – рявкнул он, отдирая мои пальцы от своей ширинки.

Мы были вдвоём. Дориана и Вивиан нигде не наблюдалось. Я решила, что это мой шанс. Трахнуть Эттвуда казалось самым важным делом всей моей жизни. Меня заводили его брутальность и хмурое выражение лица.

– Да твою ж мать, – выругался он, поймав меня уже у земли.

Он выглядел ужасно недовольным. И сильным. А эта широкая челюсть и роскошная шевелюра? Я мечтательно захлопала ресницами, глядя ему в глаза.

– Возьми меня, – заявила, раскинув в стороны руки. Вытянула шею, и голова вместе с грудью перевесили нижнюю часть тела. Едва не выскользнув из рук Габриэля, я захихикала.

– Как только протрезвеешь.

– Почему?

– Я не сплю с безмозглыми, – ответил он, подтягивая меня за шкирку.

– Доброе утро.

Прижавшись к стене, я скрестила руки внизу живота. Какой позор! Не исключено, что самый позорный позор за всю мою долгую жизнь. Даже то, как я обмочилась прямо посреди урока математики в начальной школе, не шло ни в какое сравнение с тем, как низко я пала прошлой ночью.

В расстёгнутой чёрной рубашке, открывающей обзор на подтянутый торс, Габриэль бегло меня оглядел и направился к барной стойке.

– Не смущайся, – гремя напитками, бросил он. – Вчера вечером ты заблевала мои ботинки, кончила у меня на колене, а затем предложила трахнуть тебя прямо посреди улицы. Думаю, с неловкостью покончено. Пить будешь?

Я сглотнула, не совсем поняв фразу: «кончила у меня на колене». Последним из клуба я помнила Дориана и его двусмысленные намёки.

Он словно прочитал мои мысли, поскольку вышел из другой двери и, не заметив меня, обратился к Габриэлю:

– Где Вивиан? – Дориан выглядел расстроенным. С закинутым на шею чёрным полотенцем он ковырял зубочисткой в зубах и шмыгал разбитым носом.

– Без понятия, – с зажатыми в зубах щипцами для льда ответил Эттвуд. Налив в стакан какую-то янтарную жидкость, он нажал на кнопку у барной стойки и, когда шторы разъехались в разные стороны, небрежно бросил: – Гуляет под луной.

– То есть прошли сутки? – спросила я, глядя на чёрное небо, освещённое круглым блюдцем.

Дориан и Габриэль обернулись одновременно. Внезапно лишившийся привычного задора Дориан даже не поздоровался, просто скрылся за дверью, из которой явился Эттвуд.

– Садись, – махнув рукой на кожаный диван, велел Габриэль.

Я осталась стоять, изучая комнату. Кровать и барная стойка служили доказательствами того, что когда-то я уже бывала в этом месте. Но в остальном здесь не осталось ничего общего с интерьером того утра, которым я проснулась у Дориана. Изысканный лофт с видом на башню превратился в кровавое логово. Хозяин вернулся домой и смотрел на меня, небрежно развалившись в кресле.

От его взгляда, как и обычно, волосы на спине вставали дыбом. Из-под хмурых густых бровей смотрела непроглядная тьма. Сдержанный, официальный образ, в котором я видела его до сегодняшнего дня, теперь казался очень даже милым. Словно костюм играл роль смирительной рубашки для того, что пряталось под ним. Без привычной оболочки Габриэль воспринимался иначе. Его слова больше не звучали просьбой или усмешкой, они стали приказом и угрозой.