Погребенные

– Никто не звал тебя туда насильно. Ты же сама пришла, правильно? – подмигнул Эттвуд, большим пальцем смахивая остатки виски с уголков губ. Его чёрные глаза слились с кожаным креслом и пошлой красной подсветкой. Моё представление и мысли об этом мужчине менялись с каждой секундой, так часто менялось его настроение.

Я не ответила. Припёрлась-то и правда сама.

– А потом напилась и начала приставать к Дориану.

– Я не приставала к нему!

Габриэль следил за мной, будто за мартышкой в клетке. Улыбнувшись своим, уверена, странным мыслям, ответил:

– Сядь и поговорим.

– Это приказ?

– Нет. Пока нет. Я сегодня добрый, развлекайся.

– Я не сяду, пока ты не объяснишь мне, что вчера произошло, – упрямо скрестив руки на груди, заявила я.

Эттвуд закатил глаза и откинул голову на спинку кресла. Назло мне провёл рукой по пряжке ремня, поправил её и улыбнулся. Опять. Как будто его смешил сам факт нашего знакомства или то, что овечка решилась диктовать условия льву.

– У меня был день рождения. Ты находишь странным, что мужчина в моём возрасте предпочитает компанию молодых девушек? Удивлена, что я трахаюсь?

Конечно, меня это не удивляло, и во многом Эттвуд всё же был прав.

– Это он сказал, будто я к нему приставала? Я ему врежу.

Габриэль задумчиво цокнул языком.

– Ладно, по рукам. Только не по носу. Я его уже сломал.

Мои брови взмыли вверх.

– Милые бранятся?

– Нет. – Габриэль хищно оскалился. – Но он отвечал за то, чтобы в клубе ничего не случилось и никто не дошёл до того состояния, до которого дошла ты. Он не справился со своей задачей.

Сегодня луна явно находилась в какой-то особенной фазе, раз он вёл себя подобным образом. Сказала бы как нормальный человек, но решила не забегать настолько наперёд.

– Где мой телефон? Мне нужно написать маме и Робинсу.

– Ты не в заложниках, Аника. Ты просто здесь переночевала, а твой телефон я поставил на зарядку. – Эттвуд указал на прикроватную тумбочку. Телефон и в самом деле обнаружился там. Рядом лежал какой-то кусок ткани. – Это шорты Вивиан. Оденься.

Гордо вздёрнув подбородок, я промаршировала до кровати и схватила телефон. Ни одного пропущенного.

– Э?

– Взял на себя смелость написать твоей маме, что ты у Робинса, а Робинсу, что ты дома, – пожал плечами Габриэль, не поворачивая головы. – И поменяй пароль. Не все такие доброжелательные, как я.

– Ты не доброжелательный, – фыркнула я, втискиваясь в шорты.

Они оказались маловаты, но резинка на поясе избавила меня от вселенского позора. Пригладив волосы и покосившись на луну, устрашающей тарелкой возвышающуюся над городом, я вернулась к Эттвуду и села на диван.

– А можешь выключить эту красную подсветку? Мне некомфортно, – сощурившись, пробормотала я.

Пожав плечами, Эттвуд хлопнул в ладоши, и свет потух. Темнота проглотила нас, оставив лишь два соседствующих дыхания. Даже ничего не видя, я ощутила на себе пристальный взгляд и повела носом.

– Я не имела в виду остаться совсем без света!

Он снова хлопнул в ладоши, и в лицо ударил зелёный. Я тут же закрылась руками.

Хлопок. Свет погас. Хлопок, и мягкий, приглушённый желтый осветил комнату. Кресло, на котором сидел Эттвуд, пустовало. Я вскрикнула, увидев его на диване рядом с собой.

– Ты ненормальный.

Он улыбнулся, обнажая ряд белых зубов. Надавил языком на острый клык и подмигнул.

– Просто сегодня у меня хорошее настроение.

Он погладил себя по животу, закрутив в пальцах волосы, тонкой дорожкой уходящие под брюки. Заметив мой взгляд, подвинулся ближе и коснулся плеча.

– Отодвинься.

– Твой профессор совсем тебя не трахает? Поэтому такая злая?

– Что? Это вообще не твоего ума дело.

Я посмотрела в его глаза, при нормальном освещении окрасившиеся в цвет топлёного молока. Подняв взгляд выше, отметила, что шрам на лбу пропал, и окончательно запуталась. Не успела я открыть рот, чтобы задать тысячу и один вопрос, как Эттвуд пригладил растрёпанную причёску и отвернулся.

– Думаю, нам пора поговорить.

– Ты прав. И начать я хочу с одного простого вопроса: в чём твой интерес к моей истории? Мутный, сомнительный, но, по твоим словам, жутко ценный перевод в обмен на то, что я говорю правду?

– Люблю правду. А ещё хорошие истории, – ответил Габриэль, взбалтывая виски в стакане. С задумчивым видом сделал несколько глотков и добавил: – Коллекционер платит большие деньги не только за побрякушки, но и за истории.

– В чём смысл, если подлинность истории никак не проверить? Я ведь могу и соврать.

– Можешь, – пожал плечами Габриэль и посмотрел на меня, сузив глаза. – Но, думаю, что я пойму это ещё до того, как ты закончишь первое предложение.

Вместо ответа я лишь закатила глаза.

– Можешь думать, что коллекционер – фанатик. Собирает всё, даже пыль с дороги, если есть вероятность, что она касается той темы, которую он исследует.

– И тема эта… Египет? – Вслух моё предположение прозвучало ещё более бредово.

– Об этом тебе знать не обязательно. Цену наших услуг ты знаешь, Аника Ришар.

– И как прикажешь тебе доверять?

– Ты не должна мне доверять, я бы счёл тебя глупой. Но я нужен тебе, и это правда.