Погребенный светом (СИ)

Когда она проходила мимо зеркала, то остановилась, вспомнив замечание Леры о ее соломенных волосах. «И что с ними не так? — озадаченно подумала она, намотав на палец длинный локон цвета белого шоколада. — Даже близко на сено не похожи». В отражении она видела невысокую девушку в простеньком, но изящном черном платье, которое еле доходило до колен. Лицо, вроде, обычное, не кукольное, а как у вполне нормальной девушки: тонкие брови, зеленые глаза, пухлые губы и практически полное отсутствие скул, тонкий намек на ключицы. Лана надеялась, что это у нее еще детская припухлость, хотя понимала, что просто себя успокаивает, ведь у всех девушек ее возраста уже давно были худые, красивые лица, впрочем, это ее уже не так уж и сильно волновало. Она была не полненькой, а имела вполне спортивную подтянутую фигуру, вот только лицо все равно оставалось немного пухлым, что смотрелось несколько странно, но как-то наивно, по-детски мило. Над верхней губой красовалась небольшая родинка, волосы спадали мягкими волнами, переливаясь как шелк, доставая до поясницы: к сожалению, они перестали расти — Лана уже два года их не подстригала после того, что с ней приключилось. В память? Скорее от безысходности.

Хмыкнув и чуть тряхнув головой, Крамская отошла от зеркала и вскоре вышла на улицу, втянув в себя прохладный воздух наступившей осени. «Свобода!» — захотелось крикнуть ей на всю улицу, широко раскинув руки, но когда она подняла их, из ее рта не вырвалось и звука. Ее будто подкосило что-то, заставив замолчать. Воспоминание о тех временах, когда она могла кричать так хоть каждый день, наслаждаясь, но не сейчас. Сколько времени прошло, а она все до конца не смирилась, не в силах вновь так сделать, хоть и безумно хотела.

Зайдя в маленькую уютную кафешку, расположенную прям рядом с университетом, Лана попросила себе капучино и, дождавшись заказа, тут же вышла на улицу. Она, гуляя, дошла до парка, где свернула на свою любимую рябиновую аллею. Каждое дерево что-то значило, и рябина для Крамской символизировала невинность, смущенную, только что потерянную девственность, нежность и очарование молодой девушки. Тонкая и гибкая, рябина всегда вызывала в Лане какой-то особый трепет.

Гуляя, девушка не обращала внимания ни на кого вокруг, полностью погруженная в свой мир, когда вдруг поняла, что что-то не так. Люди вели себя как люди, насколько это было возможно, погода была идеальной: немного прохладной, разбавленной теплым ветерком и горечью не так давно закончившегося лета. Но что-то внутри не давало Лане покоя, что-то важное, уже привычное…

Взгляд! Крамская поняла: она больше не чувствовала, что за ней наблюдают. Не было того тяжелого ощущения, что тебя прибивают к месту одной только силой мысли, пришпиливают взглядом к каждой стене, решетя очередью, в которой вместо пуль был страх, который, благо, не всегда доходил до сердца. Она шла… одна. Спокойно, свободно, оглушающе просто и самостоятельно.

Вдруг Лана с ужасом поняла, что ей этого почему-то уже не хватает. За ней наблюдали около двух недель каждый день, и она успела полностью привыкнуть к этому ощущению, хотя как можно привыкнуть к страху? Просто, когда за ней следили, она понимала, что еще нужна в этой жизни, она не пустое место. Странно. Сказка превращалась в реальность: в жизни происходило что-то необыкновенное, пусть и страшное. Она понимала, что обычный мир не поглотил ее окончательно.

Спустя минут пятнадцать, Лана опустилась на скамейку под одной из рябин, достав лекции по истории экономических учений — надо было выучить. Вскоре погрузившись с головой в скучный предмет, Крамская даже не заметила, как рядом с ней кто-то сел; она лишь неосознанно пододвинула к себе сумку, чтобы освободить место.

Минут через пять тишины, девушка услышала многозначительный кашель соседа, который должен был привлечь ее внимание, однако она никак не отреагировала, силясь запомнить очередное высказывание Конфуция. Вдруг на нее налетела новая волна страха, соизмеримая с «Девятым валом» Айвазовского: девушку будто кинули в открытый океан с завязанными за спиной руками, забыв дать спасательный круг и сообщить, в какой стороне суша.

Очень медленно, стараясь скрыть трясущиеся губы и руки, Лана подняла взгляд на человека, сидящего рядом.

— Светлана Крамская, — улыбнулся темноволосый юноша, занявший все сознание девушки, утонувшей в ледяной глубине его черных глаз.

========== Лишь холод и мрак ==========

«И все, что пред собой он видел,

Он презирал иль ненавидел»

Лермонтов «Демон»

Он смотрел на то, как она выходит из здания университета, направляясь гулять или же сразу домой. Он провожал ее каждый день, предугадывая, где она окажется, чтобы быть там раньше нее, не спускать с нее глаз, не подпускать к ней никого.

Зачем? Чтобы запугать.

Она его новая цель. Его новая жертва.