Погребенный светом (СИ)

Он почти как энергетический вампир получал дикое удовольствие, когда видел, а, главное, чувствовал человеческий страх. Он специально запугивал людей до смерти, ожидая, когда они сдадутся, сломавшись, упав перед ним на колени, после чего спокойно разворачивался и уходил, отыскивая себе нового подопечного, насладившись унижением и страхом, который он внушал.

Она приглянулась ему случайно: просто не вовремя вышла погулять; она слишком громко засмеялась, потрепав по светлой шевелюре какого-то малыша как раз в то время, когда он выбирал себе следующую жертву, чем обратила на себя его внимание. Ее искренняя улыбка, светлые волосы, горящие глаза, румяные щеки и задорный смех вызвали в нем столько отвращения и презрения, что даже вопросов не возникло, на кого же пал его дьявольский взгляд.

С той самой секунды он начал практически непрерывно следить за девушкой, изучая ее, прощупывая, знакомясь. Он довольно усмехнулся, когда она вдруг резко подняла голову, почувствовав его тяжелый взгляд, еле заметно поежившись, когда никого не обнаружила; улыбка с ее лица слетела в мгновение ока, рука чуть нервно заправила одну из длинных прядей за ухо, в чем совершенно не было смысла, а губы прошептали что-то похожее на: «О, нет!». Впоследствии в каждом ее движении сквозило оголенное для него напряжение: ему казалось, что она каждой клеточкой тела чувствует его взгляд. Для остальных она была все той же милой и доброй девушкой, игравшей с детками на площадке, хотя даже не была с ними знакома, он же видел в ней лишь очередную добычу.

Через несколько минут он решил разузнать ее границы, дохнув на нее самый маленький поток страха, способный лишь еле лизнуть ей кожу, не причинив вреда. Большинство даже не замечало первого этапа его проверки, некоторые чуть хмурились или на мгновение почти неосознанно замирали, меньше чем через секунду вновь начиная двигаться, что говорило об очень хорошем восприятии; она же, лишь ветерок дошел до нее, тут же подскочила, покрывшись роем мурашек, хватая ртом воздух так, что вскоре у нее закружилась голова. «Необыкновенная чувствительность! — удивленно подумал он. — Она сразу умрет, если с ней начать жестче, — отметил он мысленно, вспомнив, как он поступил с последним мужчиной: тот до сих пор не может оправиться и лежит в психушке, разговаривая сам с собой. — Ну-ка, давай еще!». Следующая волна должна была вызвать лишь легкие мурашки, девушка же беспокойно дернулась, тут же вскочив на ноги, после чего, немного пошатываясь, будто у нее сильно кружилась голова, осторожно покинула детскую площадку, не обращая ни на кого внимания.

Он медленно двинулся за ней, не отрывая взгляда от нее, чтобы она чувствовала напряжение, отслеживая, где она живет. На удивление, она ни разу больше не обернулась, ища взглядом того, кто бы мог за ней следить, хотя по ее напряженным плечам и вздувшейся на шее жилке он видел, как тяжело ей приходилось.

«Упрямая», — усмехнулся он.

На третий день она побежала от него, практически хватаясь за витрины, удостоившись лишь презрительного хохота в спину, которого, она — к сожалению или же к счастью для себя — не услышала.

Однако последующее поведение блондинки ввело его в ступор. «Почему она успокоилась? — недоумевал он, хотя волнами периодически посылал на нее страх, видя, как разрывается от мурашек ее кожа, прекрасно зная, что она реагирует на него сильнее других. — Что произошло?». Он никак не хотел, да и не мог понять, как это — она спокойно проходит мимо него, не сшибаемая с ног чувством опасности и страха, которое она должна была испытывать?

Она боялась, он видел, вернее, чувствовал. В один из дней, когда он уже не то чтобы отчаялся, а скорее наоборот решил начать основательно действовать, наконец сломив эту упрямую девчонку, он заметил, что она вдруг нервно оглянулась. Впервые оглянулась спустя почти две недели показного равнодушия. Желая закрепить столь давно желаемый успех, он показался ей в отражении, злобно и вполне удовлетворенно засмеявшись про себя, когда она упала. План в голове появился мгновенно: он должен был покончить с этим — поставить ее на колени, заставить умолять его, пресмыкаться, питая его черную душу своей болью, пропитанной тем страхом, который он сейчас так явно видел в ее глазах, когда она поняла, кто же помог ей подняться на ноги. Ее сдавленный крик прервался в ту же секунду, когда их глаза встретились. Ее зеленые глаза утонули в черноте его собственных глаз. Он усмехнулся. Дьявольская улыбка на лице порождала в ней еще больше смешанных чувств, он знал это. Не отпуская ее руки, он, наконец, начал изводить ее, глядя прямо в глаза. Медленно он начал окунать ее в тот страх с головой, который давно приготовил для нее, сохранив его остатки где-то внутри. И она боялась.