Погружение

Спустя некоторое время – по ощущению, прошли часы, хотя на самом деле всего несколько секунд, – пришедший сдается. Я слышу, как он бормочет какое-то ругательство, и шаги удаляются.

Мы лежим на полу и ждем, когда сердцебиение вернется к нормальному ритму. Медленно, одну за другой, я расслабляю мышцы, но только через пару минут, убедившись, что тот человек ушел, я начинаю подниматься.

Брук меня опередила: я еще не успела встать, а она в несколько шагов уже подбежала к окну.

– Погоди! – яростно шепчу я, но она или не слышит, или не слушает меня. Она уже отдернула занавеску: достаточно, чтобы увидеть, что там снаружи.

– Быстрей, иди сюда.

Я спешу к ней, чтобы увидеть то же, что и она. С крыльца поспешно сбегает человек. Он уже слишком далеко, лица не разглядеть. Видно только, что он одет в черное худи, капюшон закрывает голову. Никто в здравом уме не будет надевать в такую погоду худи. Если только не хочет быть узнанным.

Я замечаю, что Брук держит что-то – настолько важное, что больше не смотрит в окно.

– Что это? – спрашиваю я.

– Нашла, пока мы лежали на полу, – объясняет она. – Застряло между стеной и кроватью. Наверное, провалилось в щель.

Она кладет предмет мне на заметно трясущуюся ладонь. Это небольшой заламинированный пластиковый прямоугольник. В свете, падающем из-за занавески, я вижу спокойное лицо Люси. Она на несколько лет младше, чем я думала, когда мы познакомились, а на ее губах играет легкая улыбка, которой точно не было во время занятий.

На карточку наползает голограмма, окрашивая лицо Люси в блестящие в солнечных лучах оттенки розового. Несмотря на духоту в номере, я начинаю дрожать, поняв, на что смотрю.

Это удостоверение личности. Но оно принадлежит не Люси Дюпен из Австралии. А восемнадцатилетней Люси Тейлор из Греймута, Новая Зеландия.

Выходя из здания, мы обе молчим, каждая, видимо, погрузилась в собственные мысли. Дышится еще тяжелее, чем утром, и я вижу, как на горизонте небо пронизывает молния. В сезон дождей такие внезапные бури случаются каждый день, но длятся обычно не больше двадцати минут.

Я нарушаю тишину, когда мы проходим мимо панорамного бассейна, где сегодня, к счастью, почти никого – либо из-за приближающегося дождя, либо из-за новости о смерти Люси, как знать.

– Зачем Люси было скрывать настоящее имя? И зачем ей все эти распечатки с биографией инструкторов? И кто пытался проникнуть в номер?

С каждой новой порцией информации вопросов становится только больше. У меня есть еще, правда, их я не могу задать вслух. Например, тот, кто убил Люси, – это тот же человек, что угрожает мне? Связано ли это? А может, это я виновата в ее смерти?

Брук открывает рот, чтобы ответить, но тут раздается раскат грома, и небо разверзается.

Не разбирая дороги, мы бежим по тропинке, которая ведет к пляжу, по спине шлепают капли – неожиданно холодные, в отличие от удушающе жаркого воздуха. За последние два года я так часто ходила здесь, что могла бы проделать этот путь с закрытыми глазами, так что я веду Брук в Центр дайвинга, где мы оставили вещи перед тем, как пойти в номер Люси. Мы влетаем внутрь, и я захлопываю дверь, шум дождя превращается в приглушенный стук капель о крышу. Увидев, что внутри больше никого нет, я с облегчением выдыхаю: по воскресеньям Центр не работает. Но вчерашние воспоминания, паника и шок все еще плотным облаком висят в воздухе, настолько ощутимые, что я практически чувствую их вкус.

Я беру из подсобки два полотенца, протягиваю одно Брук, и она вытирает лицо.

– Что будем делать дальше? – спрашиваю я, заворачиваясь во второе. Я понимаю, что в основном просто следовала за Брук, и чувствую укол стыда: хоть она и приехала совсем недавно, я уже воспринимаю ее как лидера.

Она, кажется, глубоко задумалась, ее взгляд приклеен к двери, она молчит, и меня накрывает паника. Но спустя мгновение Брук почти незаметно встряхивает головой и улыбается мне усталой улыбкой.

– Ну, теперь, когда мы знаем ее настоящее имя и адрес, попробуем найти ее в соцсетях, – отвечает она, снова беря дело в свои руки. Она сосредоточена, голос звучит чуть иначе, чем обычно. Более низко, как будто сквозь ее западный акцент пробиваются другие интонации. В них есть что-то знакомое, но я не могу понять, что именно. Из-за дождя под глазами у нее появились темные круги от туши, и она быстро вытирает их полотенцем, оставив ресницы без макияжа. В этом есть некая непривычная уязвимость, и снова у меня в памяти что-то шевельнулось.

– Может, и телефон ее найдем, – продолжает Брук прежде, чем я успеваю обдумать свою мысль. – И поймем, с кем связаться.

Я киваю. В удостоверении личности значится полное имя Люси, ее адрес и то, что она донор органов – ну, была, – но никаких подсказок насчет того, как связаться с ее родными. Пусть мне и не хочется этого признавать, кажется, соцсети – наш единственный шанс.