Погружение

Я прибегаю к нему с тех пор, как умерла мама, когда мы еще жили в том старом доме в Нью-Йорке, который быстро перестал казаться домом. Прибегала к нему в те дни, когда на кухне копился мусор, а на звонки в дверь никто не подходил. В такие дни было безопасно: отец запирался в спальне и даже не вспоминал, что по дому бродят двое детей. Такие дни были гораздо лучше других, когда тишину прерывали вспышки паники и ярости, словно в спячке у него накопилась неуемная энергия. С беспощадным энтузиазмом он брался за какое-нибудь дело: проект дома, рабочую задачу, планы на отпуск. Все необходимое летало по дому, а сам он двигал руками и ногами так быстро, что походил на мультяшного персонажа. Эта кипучая энергия часто переходила в жестокость. Все заканчивалось фингалом под глазом у Робин, растяжением связок запястья – у меня.

После отец каждый раз был безутешен. Он сгребал нас в охапку и крепко прижимал к себе, как будто прикосновение к нашим телам могло вернуть его в нормальное состояние. Он неистово лечил наши травмы. Стерильными бинтами перевязывал порезы, прикладывал лед к синякам. А потом начинался поток извинений и оправданий, связанных с маминой смертью. Как будто из-за скорби, которая уничтожила нас всех, он мог делать, что хотел. Как будто мы, двое девочек-подростков, должны были все исправить. Привести его в чувство.

И я попыталась. Но только все разрушила.

Я не могу снова рискнуть и потерять Логана.

Я взобралась на вершину Кхрум-Яй, и остров открылся передо мной как на ладони.

Я схожу с тропы и сажусь на землю, вытянув ноги, пятки только-только касаются края утеса. Вид я почти не замечаю. Несмотря на все усилия, мысли возвращаются к письмам с угрозами. Кто их отправляет? Я думаю о том, что за последние дни мне уже несколько раз казалось, что за мной следят, наблюдают.

Что бы сказала Робин, будь она здесь?

Я так делаю уже далеко не первый раз. Нахожу на острове уединенное местечко, где ей бы понравилось, и представляю, что она со мной. Мне нравится фантазировать, что бы она подумала обо мне и моей нынешней жизни, гордилась бы мной или нет.

Я никому об этом не рассказывала. Ни Брук, ни Логану – ему особенно. Он бы не понял. Никто из них бы не понял.

Я смотрю на расстилающуюся перед нами водную гладь, которую Робин при жизни так и не увидела, и пытаюсь дышать. Но тревога сдавила мне грудь так сильно, что я, кажется, сейчас лопну.

И тут до меня доходит. Этого он и хочет, тот человек, что оставляет мне письма, преследует меня по всему острову, угрожает мне в моем собственном доме. Он хочет, чтобы я страдала.

Я думаю о Робин, обо всем, что она не успела повидать за свою короткую жизнь. И чувствую, что моя тревога меняет форму и твердеет, превращаясь в нечто другое. В злость.

Я резко встаю, решимость пронизывает все тело.

Хватит. Я не позволю взять надо мной верх. Не позволю кому бы то ни было испытать удовлетворение, наблюдая, как я корчусь в ожидании следующего удара.

Я оглядываю прекрасный Санг, этот совершенный остров, который стал моим домом, и свою жизнь, которую теперь у меня хотят отнять, и моя уверенность крепнет.

Я узнаю, кто этот человек, и сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить его.

21 Брук

Тишина, которая наступает после того, как я возилась с телефоном, чтобы выключить звук, тянется бесконечно. Затаив дыхание, я в три погибели согнулась под окном в гостиной Касс и Логана.

До этого момента все шло гладко. Я воспользовалась той же невидимкой, которой открыла дверь номера Люси, и замок послушно поддался. Над системой безопасности на Санге явно стоит поработать. Перед тем, как проделать трюк с невидимкой, я постучалась, но все равно остановилась в дверях и прислушалась. Касс говорила, что обычно перед началом смены во «Франжипани» Логан ходит в спортзал, но я понятия не имела, где может быть Касс. Я негромко позвала их, заготовив предлог на случай, если кто-нибудь из них дома, – мол, дверь была приоткрыта, и я просто хотела убедиться, что все в порядке, – но меня встретила только тишина.

Я начала с письменного стола в гостиной и как раз рылась в верхнем ящике, когда услышала этот звук. Снаружи раздался ровный гул: кто-то подъезжал к дому, постепенно сбавляя скорость. Прежде чем я успела подумать, кто это может быть – Логан ушел из зала пораньше или откуда-то вернулась Касс, – комнату заполнил пронзительный звонок моего телефона. Я вытащила его, нашарила кнопку выключения звука и увидела, что на экране мигает имя Касс.

Я скользнула к стене и присела под окном, затаив дыхание.

Теперь, позволив себе чуть расслабиться, я осторожно приподнимаю голову и выглядываю в окно сквозь дешевые горизонтальные жалюзи.

Прямо на меня смотрит Касс.

Я тут же приникаю к полу, зажимая рот ладонью. Сижу, сгорбившись и опустив голову. Наконец, через пару секунд, которые тянутся бесконечно, я выпрямляюсь ровно настолько, чтобы взглянуть в самую нижнюю щель между планками жалюзи.