Погружение

Пока несколько месяцев назад не появилась снова. Я сидела в номере отеля в Румынии и листала блог одной инфлюенсерки, как вдруг остановилась на одном из постов. Пост был самый обычный, с фотографиями, которые она сделала во время своего первого погружения. Но в самом низу страницы ютился снимок, приковавший мой взгляд. Она и еще трое человек на фоне пейзажа с белым песком и бирюзовым морем сидят за уставленным напитками столиком. «Праздную получение сертификата дайвера с потрясающими сотрудниками дайвинг-курорта на острове Санг!» – подписала она фото и добавила геометку ресторана «Тики-Палмс». Я мельком взглянула на мужчин за столиком (у одного – расплющенный нос и грязноватые на вид волосы, другой – рыжий с приятной улыбкой), а затем – на вторую в их компании девушку с удивленным выражением лица, как будто она не ожидала вспышки. Она, конечно, изменилась: светлые волосы, загар, новое имя. Но глаза у нее остались точно такими же, как и три года назад.

Пустыми.

Это та девушка из дома Эрика. Та девушка из газет. Это она.

Несколько недель я собирала о ней все, что могла найти: изучила сайт курорта и все его соцсети в поисках любых крупиц информации, и с каждым новым открытием моя злость разрасталась. Она уехала из Нью-Йорка, начала все сначала. На этом райском острове у нее абсолютно новая жизнь, парень, работа, компания друзей. Такая несправедливость ранила меня до глубины души. Ничего этого она не заслужила.

Несколько месяцев я копила деньги, искала информацию и строила планы, я потратила все, чтобы приехать на этот остров и найти ее. Посмотреть, изменилась ли она. И если нет – отомстить.

На следующее утро после приезда на Санг я пошла в «Тики-Палмс», зная, что рано или поздно наши пути пересекутся. Я так нервничала, что едва могла усидеть на месте, сердце у меня колотилось так сильно, что она, казалось, его услышит, едва переступив порог ресторана. Я думала, что она сразу меня узнает, что мой план рухнет прежде, чем я успею начать его осуществление. Свой кентуккийский акцент я сгладила, сменила цвет волос и научилась краситься – спасибо соцсетям, – но все равно выглядела как та девушка, которой я была, когда училась в Хадсонском университете. Но Касс оказалась такой простодушной, что даже ничего не заподозрила, и это только распалило мою ярость. Она все та же девчонка, которая отчаянно хочет привлечь внимание более ярких и выдающихся, и неважно, чего это будет стоить другим. И я, новоиспеченная звездочка Инстаграма, отлично ей подошла.

И вот я сижу на холме, у подножия которого она живет, потому что мне позарез нужно посмотреть в ее глаза, которые я не могу забыть с тех пор, как вошла в тот дом. Мне нужно увидеть, что я сломала ее, как она когда-то сломала меня.

28 Касс

Как только шок после прочтения поста отступает, я сажусь на байк и несусь прочь от Лампхана. В глубине сознания волнами плещутся злость и боль предательства, но я поглощена лишь одним: найти Логана.

Слова в его сообщении перерезали последние ниточки, благодаря которым я держалась все последние дни. «Скажи, что это вранье». Мне нужно увидеть его, рассказать все, что я должна была рассказать еще вчера. Все, в чем я должна была признаться еще несколько лет назад, когда наши отношения стали серьезными. Мне нужно все исправить.

При мысли о том, что будет теперь с нами, к горлу подкатывает мерзкая, угрожающая тошнота. Вчерашнее отчаяние возвращается с новой силой, хватает меня за шею и сжимает ее все сильнее и сильнее. Он мне нужен. Только сейчас я впервые начинаю это осознавать. Я едва пережила потерю Робин. Я не вынесу, если потеряю и Логана.

Я гоню так, будто от этого зависит моя жизнь – что очень может быть, – с каждым оборотом колес моя решимость только крепнет. Я расскажу ему все. Чтобы он понял. Мы справимся. Мы должны.

Подъезжая к дому, я едва замечаю ее: так я поглощена обрушившимся на меня разочарованием оттого, что байка Логана на подъездной дорожке нет.

Я оглядываюсь в надежде, что Логан сейчас появится. И вижу ее. Ее байк припаркован у прогалины, за которой начинается тропа на Кхрум-Яй, губы изогнуты в самодовольной улыбке.

Я кое-как паркуюсь и бегу к ней, сжав кулаки. Зачем – не знаю. Я успеваю остановиться, когда мое лицо оказывается в нескольких дюймах от ее, и по мускулам пробегает легкий импульс удовлетворения, когда я вижу, что она вздрогнула.

– Как ты могла. – Слова выходят рычанием, и получается, что я не спрашиваю, а скорее требую объяснений.

Вблизи Брук выглядит так, будто не спала несколько дней. На лице тут и там лопнувшие капилляры, под глазами – темные круги, а белки отливают красным, хотя и не настолько, чтобы смягчить презрение во взгляде. Теперь ей уже нет смысла скрывать, как она на самом деле ко мне относится.