Пойди туда — не знаю куда

— Был, красавица, — вздохнула погрустневшая Раиса. — Убили его, с поезда скинули. Теперь вот с сестрой одним домом живем, и дети общие…

— Убили, — одними губами вымолвила Василиса.

— Ты чего это, Любашенька?

— Э-эх!..

Крепко обняла Василису безмужняя мать семерых детей.

— Выше голову, золотоволосая! — горячо зашептала она своей спасительнице. — Все у тебя будет хорошо. Вот увидишь!

— Думаешь?

— Я не думаю, я всю правду наперед знаю… Эй, правду я говорю, морэ?

— А разве цыгане могут соврать? — широко улыбнулся плечистый чернобородый баро в красной рубахе. — Мы, цыгане, полевые дворяне, наше цыганское слово — самое верное!

Засиделись допоздна. На огонек зашла баба Паша — вот уж форменная колдунья: седая, косматая, нос крючком, зубы через губу торчат.

— Не веришь мне, вон у нее спроси, — сказала Раиса. — Она гадалка серьезная. Она брежневскому зятю, Чурбанову, когда он еще при власти был, казенный дом нагадала!

Баба Паша раскинула карты на Василису, и опять же вышла по раскладу дальняя дорога к пиковому королю.

— Точно — чернявый он! — подтвердила повеселевшая Любовь Ивановна.

— Стало быть, брунет, — поправила гадалка.

— А на подбородке у него ямочка, — глядя на карты, добавила нахмурившая лоб Райка. — Ведь правда же?

У Василисы взметнулись ресницы.

— Правда! — ахнула она. — Откуда, Господи… как это?

— Эх ты, а еще ведьма называется! — выдержав паузу, покачала головой чернокосая вещунья. И захохотала, чертова кукла, засверкала золотом. — Да ты же сама, подруга, в камере мне про него рассказывала!..

И еще много чего любопытного узнала Василиса в ту майскую звездную ночь. Выяснилось, что на следующий день Семеновы снимаются в Питер, — Катерина с Раисой и ездили туда насчет будущего места жительства. «Бежать отсюда надо! — вешая гитару на гвоздь, сказал баро Георгий. — Житья нет от Алфеева, совсем кислород перекрыл!.. И тебе, зеленоглазая, не стоит здесь задерживаться: днем, пока ты спала, тут у нас по табору два мальца шмыгали — один беззубый, с крестом на груди, другой — заика. Тебя, Любаша, искали… Короче, поедешь с нами до Москвы, а там на поезд сядешь».

А еще узнала Василиса, что та полная женщина в красной кофте из поезда — тоже местная, новоцаповская. «Так мне же деньги отдать ей надо! — обрадовалась цыганская гостья. — Я же у этого гада безухого, Царство ему Небесное, ворованное-то отобрала!»

Раиса на это только рукой махнула: «Какие там деньги, бриллиантовая! У нее и было-то тысяч тридцать. Уж как-нибудь разберемся: наша она, двоюродная сестра моего Семена». — «Тоже цыганка?» — удивилась Любовь Ивановна. «Почему цыганка, русская. Сенька-то у меня наполовину русский был…»

На следующее утро Семеновы встали рано. Не было еще и семи, когда баро Георгий подогнал к дому, стоявшему на самой окраине Заречной слободы, старенький, вхлам разбитый «пазик».

Собрались быстро, да и что было собирать кочевым цыганам — старые ковры да латаные-перелатаные лоскутные одеял? Последним внесли в автобус старинный тульский полутораведерный самовар.

— Ну, спасибо этому дому, поехали к другому! — низко, в пояс, поклонилась улице Катерина, жена цыганского вожака.

Битком набитый горластой ребятней шарабан, дымя и стреляя выхлопной трубой, тронулся. Василиса с двумя чумазыми малышами на коленях устроилась среди тюков на заднем сиденье. «Пазик» надсадно завывал, переваливаясь на колдобинах. Все слободское собачье с неистовым лаем и воем неслось за ним вдогонку.

— Ай, дэвлалэ! Да кто ж вас, охламонов, кормить теперь будет? — прослезилась Раиса.

Вот она, сидевшая по правую руку от баро, и приметила первой опасность.

— Эй, разрази меня луна, неужто Алфеев! — привстав с кондукторского кресла, крикнула злостная нарушительница новоцаповских порядков.

Справа, на обочине дороги, стояли две автомашины: желтый милицейский «уазик» и черный джип «тайфун».

— Гей, ромалэ, прячьте головы в карманы! — сверкнув отчаянной улыбкой, крикнул баро.

Старенький мотор взревел во всю свою пенсионную мочь. Но пистолет «ТТ» и на этот раз, слава Тебе Господи, не понадобился! Чадя и пыля, автобус протарахтел мимо копавшегося в моторе джипа сержанта Губайдуллина, того самого, которому Василиса заехала пяткой правой ноги в челюсть. Стоявший у куста спиной к дороге Повидло проводил цыганский автобус долгим угрюмым взором — в заднее стекло Василиса увидела, как он, обданный пылью, сердито сплюнул. На этом инцидент и был исчерпан.

«А где же Мишаня? Это ведь его джип?» — запоздало удивилась Василиса. Рискуя свернуть себе шею, она еще раз оглянулась, но стоявший с поднятым капотом «тайфун» был уже далеко-далеко, и никакого Мишани пассажирка «пазика», конечно же, не увидела.

Когда выехали на ростовское шоссе, сыпанул веселый слепой дождик. До Каширы добрались без особых приключений. Там и заправились.

Малыши на руках у Василисы крепко заснули. Глубоко о чем-то задумавшаяся, она смотрела в окно такими отсутствующими глазами, что даже Катерина не выдержала, тронула ее за рукав:

— Э, чего пригорюнилась, красавица?..