Поиграем в ладушки?

– Отлично! – воскликнул Ваксер и потер узкие ладони. – Заждались! С чем пожаловали? Что решили атаманы?

У Ладушки поначалу перехватило дыхание, но затем она почувствовала необычайную легкость, будто забралась на велосипеде на высокий подъем и теперь понеслась вниз. Она легко шагнула вперед, по-гусарски прищелкнула каблуками и отчеканила:

– Мотебудан, пятьсот семнадцать «В»!

Над безразмерным столом повисло недоуменное молчание. Девушка тем временем обвела глазами конференц-зал и с тоской подумала: «А ведь, кажется, опять мимо!»

– Что, простите? – наконец, вымолвил Лев Ваксер. – Вы сказали «моте-будан»?!

«Точно. Мимо! – поняла Ладушка, – Неловко вышло… Впрочем, теперь все равно».

– Никак нет, – звонко отчеканила она, лихо вскинув подбородок, – Атаманы решили, «Любо!»

– Любо?! – Ваксер вскинул брови, но потом просветлел лицом. – Я понял. Господа, представители Вседержавного Союза казаков согласись присутствовать на всех встречах с избирателями, которые будут организовывать наши основные политические оппоненты.

– А что нам дает это присутствие?! – изобразил подхалимскую заинтересованность кто-то с дальнего края стола.

Ваксер пренебрежительно хмыкнул один раз, потом еще и еще, и, в конце концов, разразился каркающим хохотом. Люди, сидящие за столом, немедленно его поддержали. Неожиданно кандидат в депутаты Лев Ваксер умолк и язвительно процедил:

– Мы не дети, господа. Казаки – публика горластая. Сейчас они соглашаются драть горло в нашу пользу. А потому присутствие казаков на выступлениях наших конкурентов гарантирует нам, как минимум, то, что эти выступления всенепременно будут сорваны…

Неожиданно на столе Ваксера зазвонил телефон. Он неспешным, но уверенным движением поднял трубку.

– Слушаю… Что? Союз казаков? Ваш представитель уже у нас… То есть, задерживается? Нет, не есаул. Некая молодая девица… Вы намекаете, что это провокатор?

Слова доносились до Ладушки откуда-то издалека. Короткие мысли метались по голове, сталкиваясь и падая. Первая, паникующая больше всех: как отсюда улизнуть?! Вторая, тяжелая, как чугун: ну почему? Почему я снова ошиблась? Где же этот Самус и Мотебудан? За что мне это? Третья, удивленная: что здесь делает этот офисный паренек в золотистых очках, и почему его прилизанная челка без вихра навевает такую тоску и тревогу? И наконец, последняя – самая нелепая, но самая шустрая: казаки ведь должны быть на лошадях? Эта вот мысль и выскочила зачем-то на язык вперед всех – Ладушка не успела удержать ее за куцый хвост:

– Простите! Я должна идти! Я неправильно припарковала свою лошадь!

Присутствующие сидели, не шевелясь. Ладушка стрельнула по ним быстрым взглядом, но единственное, что запомнила – это совершенно круглые глаза того Серого в очках, и его полуоткрытый онемевший рот. Не теряя более не секунды, она развернулась и выскочила из зала заседаний. За спиной ее кнутом щелкнуло резкое приказание:

– Сообщить на пост охраны! Задержать!

Ладушке никогда еще не приходилось ни от кого всерьез убегать. Разве что в детстве от быка Ерёмы. Но тогда это было не совсем по-настоящему – стреноженный бык пасся на лугу и даже не видел маленькую девочку, и убегала она, скорее, не от быка, а от собственного страха. Приходилось бегать и при игре в салочки, когда мчишься по школьному коридору, а твой преследователь грохочет ботинками в двух шагах за спиной. И сердце замирает в сладковатой жути, и так трудно удержать визг, который сам рвется из горла…

Но так, чтобы взрослые люди всерьез, зло и хладнокровно хотели ее схватить и задержать?! То, что поначалу казалось веселой игрой, где всегда можно дать задний ход и попробовать заново, вдруг обернулось самым настоящим бесповоротным кошмаром. Ладушка проскочила через приемную и оказалась перед лифтом. Двери были закрыты. Нажимать на кнопки и ждать, пока серебристые створки откроются, Ладушке даже не пришло в голову. Кинув взгляд налево, она увидела лестничный пролет и кинулась к нему. Но в паническом страхе побежала почему-то не вниз, а наверх. Не считая ступеней и этажей, она неслась куда-то. Ей казалось, что позади грохочут чьи-то тяжелые шаги, раздается свист и улюлюканье. Она втягивала голову в плечи, ожидая тяжелого удара, горячее дыхание рвалось из груди. Ступени, перила, ступени, поворот, ступени, площадка – конец! Задыхающаяся Ладушка оказалась перед серой дверью с табличкой: «Вход воспрещен!»

В отчаянии Ладушка ухватилась за ручку и ударила в преграду хрупким плечом. Дверь неожиданно поддалась и распахнулась. В лицо девушке ударил ярко-оранжевый луч вечернего солнца. Прикрывая глаза ладонью, она шагнула на крышу. Весь город лежал у нее под ногами. Где-то далеко внизу ссорились на перекрестках автомобили, по-комариному трубя в свои гудки, океаном шумел город, завершая свой рабочий день.