Поиграем в ладушки?

Господи, как же болит колено! Как только кончатся эти чертовы ступени, и она доберется до квартиры, надо будет немного отдохнуть. Конечно, впереди много дел, но усталость – плохой помощник.

Вот и дом! Как же хорошо дома! Не зря Лариса любит приезжать в гости. И внуки любят. Она садится на кровать. Почему постель не убрана? Так закрутилась с утра, что даже забыла убрать за собой постель. Ну а что вы хотели? Приезжает единственная дочь с внуками. Вот она, Лариса, улыбается со стены с выгоревшей фотографии. Такая молодая!

Ларочке суждено всегда быть молодой. Какие добрые лучистые глаза, располагающая улыбка, пышные кудри! Глаза у нее темные – Григория. А вот улыбку и роскошные волосы Ларисе подарила она. Хорошая фотография. Когда спросили, какой портрет выгравировать на мраморной плите, они с мужем ни секунды не колебались – отдали это фото.

Что это в руках? Ах, да, газета! Мелкий шрифт не разобрать, но заголовки она прочесть в состоянии. «Организация покупает…», «Требуются…», «Вакансии», «Ремонт и отделка», «Лом цветных металлов», «Высокооплачиваемая работа для…» Что это?! Восемь страниц рекламы и ни одной статьи? А где передовица? Где отчет о текущем положении дел в стране? Где очерки, фельетоны, репортажи? Нет! Так дальше не пойдет! Надо обязательно позвонить в газету и отказаться от подписки. Она не намерена тратить свои деньги впустую. Она вообще не любит газеты. С тех самых пор, как они стали писать эти гадости про Ларису…

Рука нащупала шоколад в кармане плаща. Кажется, она забыла снять плащ в прихожей. Ну, пусть пока повисит на спинке кровати. Пальцы разрывают обертку, шуршат фольгой. «Известная молодая актриса…» – писали газеты, – «Подающая большие надежды…». Шоколад тает на языке. А он вкусный, этот шоколад! Надо только постараться, чтобы сладкое не попало на левую сторону, иначе опять разноется зуб. «Народная любимица» – трубили газеты, – «погибла при пожаре на гастролях».

Какие страшные слова… нет, они не могут быть правдой. Газеты врут. Газеты всегда врут! Кормят подписчиков за их же деньги восьмью страницами рекламы. Лариса смотрит с фотографии и улыбается. Она скоро приедет. И с нею приедут внуки. Красавице-внучке Светлане она подарит свои лучшие черепаховые гребни. Просто сейчас Лариса немного занята.

А шоколад все-таки попал на больной зуб. Надо сходить к стоматологу и поставить пломбу. Завтра. Обязательно!

Руки сминают шоколадную обертку и кладут комок бумаги и фольги на тумбочку у кровати. Обертка падает на пол, скатившись с горки таких же мятых фантиков. На полу у тумбочки их тоже изрядная куча.

Нужно убраться. Скоро приезжает Лариса. Но работа – это потом, чуть позже. Сейчас она устала. Очень устала. Она немного соберется с силами и уберет. Потом. Потом…

Вечер Старика-часы

Старик неспешно брел по парковой аллее и размышлял. Он привык бродить и привык размышлять. На ходу он достал блокнот, открыл его на заложенной странице и перечел:

«Как страшно чувствовать, что течение времени уносит все, чем ты обладал. Блез Паскаль».

Старик, соглашаясь, кивнул.

– Вправе ли я обижаться на время за то, что оно отбирает у меня все, что само подарило? – спрашивал себя он. – Молодость и амбиции, привычки и привязанности… Что оставило оно мне, кроме скрипящей оболочки, в которой трепещет лишь одна мысль: мысль о том, что жизнь была дана мне не то в насмешку, не то в назидание?

Не я ли просыпаюсь каждый день с думой о том, что зажился на этой земле излишне долго? Какая длинная, но какая короткая жизнь…

Во мне до сей поры живет эхо той звенящей радости, которая наполняло мое существо в детстве, и прямо сейчас я отчетливо чувствую пятками горячий песок, по которому бегу в одних штанишках, пытаясь перегнать свою тень.

Будто рядом – руку протянуть – слышу я мамин голос, и ощущаю тот особый, лишь одному месту на земле присущий запах. Это пахнет темнота внутри фамильного шифоньера, где я от нее спрятался…

Старик прикрыл глаза и глубоко вздохнул…

– Я помню стонущий визг бомб – он был куда страшнее грохота взрывов, помню запах гари и серы. Помню вкус блокадного хлеба. Даже не вкус, а то, как сводило скулы, и рот наполнялся жадной кислой слюной, а нёбо, казалось, готово лопнуть от предвкушения этой скудной и неказистой на вид, но самой вкусной в мире пищи.

И свой свисток из автоматной гильзы… Самый громкий во всем дворе. Сколько неподдельной радости подарил мне этот кусок металла?! Ощущал ли я в своей жизни большую и ни с чем не смешанную гордость?

В те дни я бежал впереди времени и удивлялся, почему оно не желает поспевать за мной. Ах, как хотелось скорее пойти в школу, потом – поскорее перейти в другой класс, потом – скорее получить аттестат! Но время не слушало меня. Оно заставляло изнывать от нетерпения и учило примериваться к своему шагу.