Поиграем в ладушки?

– А в окна тебе приходилось лазить?

Бегемот оценивающе посмотрел на круглое окошко, в котором еще недавно стоял крестовиной Меч Молний, потом на свое круглое пузо, и решительно сказал:

– Попробуем, укуси меня Друид!

– Тогда слушай мой план!

Ночной Шутник привлек к себе бегемота, обняв его за толстую шею, и зашептал что-то в самое ухо.

***

Оборотень-лев все еще дремал на диване, убаюканный сладким мурлыканьем Корогуши. Но чуткое ухо его сквозь сон ловило все звуки ночного королевства. Вот послышалась ему возня в самой верхней комнате башни. Потом – резкий треск, будто вспороли сталью жесткую ткань. Впрочем, лев не обратил внимания на это. Наверху частенько шумели. Иногда оттуда даже доносился хриплый голос, распевавший странные баллады о битвах с драконами…

Чуткие уши льва уж, было, совсем опустились, как вдруг с обратной стороны башни раздался кошмарный всплеск – будто великан ухватил с неба луну и с размаху швырнул ее в глубокий ров, пролегавший под черной стеной. Оборотень тут же вскочил и быстрой тенью скользнул вдоль стены. Обежав башню, он уставился на темные воды канала.

Северный ветер гнал по небу тучи-предвестники грозы и поднимал на поверхности воды лохматые волны, похожие на львиную гриву. Широкая лента канала одним концом убегала в сторону морского порта, другим – огибала Королевский сад и устремлялась дальше вокруг крепостной стены. В стародавние времена канал служил для защиты от врагов. Но позже, когда его углубили и расширили, стал использоваться как водная дорога, по которой в город доставлялись грузы с моря, а по выходным дням бегали прогулочные катера.

Лев тщательно обнюхал берег и черную стену Башни, отвесно уходящую в темную воду. Никаких следов. Он прорычал что-то неразборчивое, сердито ударил кисточкой хвоста по желтым боками и направился обратно к своему дивану.

Однако ложе было занято. На диване, закинув ногу на ногу, развалился какой-то наглец. Из-под черного капюшона блестела только его нахальная улыбка.

– Привет, киса! – сказал он беспечно. – Поиграем?

– Разор-р-р-рву! – пророкотал оборотень, и, словно вторя ему, по верхушкам деревьев в королевском саду прокатился гром.

– Ах-ах! Дрожу от страха! – засмеялся нахал. – Ты сначала догони, развалина!

Лев, подобно рыжей молнии, метнулся к обидчику. Но странное дело – тот оказался проворнее. В каком-то сантиметре от смертоносных когтей он извернулся, подпрыгнул, перекатился через львиную спину и в несколько прыжков оказался у плаката, информирующего туристов об историческом значении Башни оборотней.

– Не подумай, что я не испытываю должного уважения к возрасту! – воскликнул он, – но даже для старика ты двигаешься ужасно медленно!

Лев взревел и бросился на обидчика. Как и прежде тот ждал, замерев, до последней секунды, а потом ловко скользнул куда-то в сторону и скрылся в кустах.

– Пора на пенсию! – раздалось из зарослей. – Если достанешь справку о зарплате за последние триста лет, могу похлопотать!

Так началась смертельно опасная игра в кошки-мышки. Человек не убегал далеко и совсем не прятался. Он стоял всегда открыто и отпускал колкости в адрес оборотня до того самого мгновения, как между его толстовкой и львиными когтями едва можно было протащить лезвие меча. И тут, словно заговоренный, он падал, наклонялся, уворачивался, белкой прыгал на ветки – словом, избегал страшной расправы.

С той самой секунды, как Старик-Часы перевел стрелки на циферблате городской ратуши, со временем творилось что-то странное. Казалось, оно выступало на стороне Рыцаря Молний. Лев был скор, как стрела, спущенная с тугой тетивы. Но Шутнику каждый раз казалось, что он приближается не быстрее величавой Корогуши, которая никогда никуда не спешила… Час, подаренный Шутнику хранителем времени, целиком – до последней секунды – принадлежал ему. Кто знает, чем закончилась бы ночная погоня, если бы не этот бесценный подарок…

От ярости лев потерял голову. Иногда он прыгал на куст или древесный ствол, приняв его за обидчика, а тот, оказавшись совсем в другой стороне, звонко смеялся:

– Что-то не пойму, ты стражник или экспонат? И как тебя еще моль насквозь не прогрызла?!

Понемногу страшная игра перемещалась все ближе и ближе к Королевскому саду. От внимания льва, ослепленного злобой, ускользнула одна странность в поведении наглеца: каждый раз, задерживаясь на том или другом месте, он словно прислушивается к чему-то. И каждый раз все тревожней и напряженней становилось его лицо…

– Ну что ж ты, лентяй… – стараясь сдержать рвущееся наружу дыхание, подначивал Шутник. – Давай попляшем!

Оборотень тоже устал. Прыжки его стали не такими стремительными, бока тяжело вздымались.