Поиграй со мной

— Я хочу, чтобы ты встала на колени, когда мы вернемся домой, — шепчу я ей на ухо. Стенки ее тела начинают сжиматься вокруг моих пальцев, она бьется в моих объятиях, прижимая ступни к зеркалу. — И я хочу посмотреть, как глубоко ты сможешь заглотить мой член.

Дженни громко стонет, заставляя меня сжимать ее сильнее, и она начинает терзать мою руку между своих ног, пытаясь убрать ее, когда на нее накатывает оргазм.

Ее тело дрожит, она отказывается от борьбы. Голова откидывается назад, она выкрикивает мое имя мне в руку, и когда, наконец, успокаивается и приходит в себя, ее голубые глаза широко раскрыты и блестят.

Я накрываю ее рот своим, приоткрывая его языком, и она вздыхает, погружаясь в мои объятия.

Две минуты спустя я пытаюсь придумать, как сказать Картеру, что ему нужно продезинфицировать ванную в его свободной спальне, пока Дженни одевается.

— Иди убедись, что там никого нет, — шепчет она, доставая из шкафчика упаковку салфеток. — Я приберусь.

Я прокрадываюсь в темную спальню и приоткрываю дверь. Снизу проникают свет и шум, но коридор пуст.

Я на цыпочках возвращаюсь в ванную, где Дженни обнимает меня за шею и притягивает для поцелуя.

— Первый оргазм в новом году. Твердая шестерка из десяти, Андерсен.

— Или отсюда, солнышко. Я потрясаю твой мир ночь за ночью. — Взяв ее за мизинец, я тащу ее в спальню. — Я проверил. Там…

— Кто-то есть, — заканчивает за меня Кара, стоя в дверях спальни. — Это ты хотел сказать, да, Гаррет?

Позади меня Дженни съеживается, прижимаясь к моей спине, ее лицо выглядывает из-под моей руки. Рядом с Карой у Адама отвисает челюсть.

— Мы-мы-мы… — О черт. — Мы, э-э… — Думай, Гаррет. Думай! — Мы проводили дезинфекцию.

Адам закрывает глаза обеими руками.

— Нет, нет, нет, нет. Я не могу знать об этом! — Он разворачивается и бросается прочь по коридору. Он не успевает далеко уйти, судя по грохоту, который мы слышим, а затем по тому, как его прерывистый голос кричит: — Карааа.

— Да, мой милый ангел, — кричит она в ответ, не сводя с нас глаз. — Я иду!

Ее улыбка не дрогнула, когда она пронзила нас взглядом, постукивая красным ногтем по дверному косяку. Вся жизнь проносится перед глазами, когда я обдумываю все способы, которыми Картер причинит мне боль, будет медленно пытать меня, даже не убивая, просто чтобы иметь возможность проделать все это снова.

— Мы еще как собираемся обсудить это, — наконец говорит она просто, будто это не последний момент, когда у меня есть все конечности, и с этими словами она разворачивается и уходит от нас.

* * *

— Итак, все кончено.

— Кончено.

Дженни берет меня за руку и тащит в лифт.

— Потому что Кара сказала, что не расскажет.

Я киваю, нажимая на двадцать первый этаж.

— Так и было.

— Потому что она думает, что это было разово.

— Так и думает.

Дженни дрыгает ногой.

— Так что нам не стоит испытывать судьбу.

Я провожаю Дженни до ее двери.

— Определенно нет.

Ее рука дрожит, когда она вставляет ключ в замок, и когда она, наконец, открывает дверь, она смотрит на меня.

— Так мы договорились? Мы — все?

— Все, — шепчу я, наклоняясь к ней.

— Совсем все, — бормочет она, вздергивая подбородок.

Я вытягиваю шею.

— Все, как доеденный ужин.

Ее дыхание касается моих губ, теплое и сладкое.

— Воткни в меня вилку, с меня хватит.

Дженни с глухим стуком ударяется спиной о стену, когда мы врезаемся в нее, дверь за мной захлопывается. Я скидываю обувь, сбрасываю пальто и, не дожидаясь, пока Дженни снимет каблуки, срываю с нее платье и поднимаю ее к себе, обвивая ее ноги вокруг своей талии.

— Не все, — рычу я ей в шею, пока мы крадемся по коридору. — Ни хрена не все.

* * *

— Я думаю, мы сломали Адама.

— Мы определенно сломали Адама.

Дженни протягивает мне тарелку с холодной пиццей.

— С ним все будет в порядке?

Я проглатываю целый кусочек, прежде чем ответить, ведь мне нужно время подумать.

— Честно говоря, я не уверен. — Я пытался поговорить с ним на улице, но он продолжал закрывать уши руками и петь: «я не слушаю, я не слушаю». Он был изрядно пьян. Я мог бы притвориться, что это был плод его воображения.

Когда я заканчиваю, я ставлю тарелку на прикроватный столик и зеваю.

— Ты уходишь? — Дженни берет мою руку в свою, играясь моими пальцами. — Ты не мог бы остаться еще ненадолго? Мы могли бы пообниматься.

На моем лице медленно расплывается улыбка.

— Пообниматься?

Она пожимает плечом.

— Если хочешь.

— Если я захочу или если ты захочешь?

— Ты. — Она хихикает, отбрасывая мою руку, когда я тянусь к ее талии.

Я подползаю к ней.

— Знаешь, ты превращаешься в огромного плюшевого мишку. Кто бы мог подумать?

— Нет.

— Признай это, Дженни. — Я опрокидываю ее на спину, оседлав ее бедра, когда нависаю над ней. — Ты любишь обниматься. Тебе нравится обниматься со мной.

— Нет.

— Давай, Дженни. — Я толкаю ее носом в подбородок. — Признай это.

— Никогда.

Во второй раз за сегодняшний день мои пальцы опускаются на ее грудную клетку, и я с удовольствием наблюдаю, как Дженни извивается подо мной, визжа и хихикая, пока у нее не перехватывает дыхание.

Смеясь, я прижимаю ее к себе.