Пойма

Ещё не стал говорить про то, как нас поймали за слежкой. Решил, что это испортит мой рассказ и выставит меня глупее, чем хотелось бы показаться.

Также я добавил:

— Никому ничего не говори, что я тебе рассказал такое, а то огребу по самое не балуйся.

Мы ещё немного побеседовали, строя догадки о Человеке-козле, и вскоре уже слышали, как он крадётся где-то за домом и, может быть, даже зовёт нас тихим голосом, подражая завыванию ветра. Я встал и запер дверную ширму на замок, но это не избавило нас от страха. В скором времени каждый раз, когда какая-нибудь букашка врезалась в ширму, я был уверен, что это к нам скребётся Человек-козёл.

Запугав самих себя до смерти, мы с великой охотой зашли в дом и улеглись по постелям.

* * *

Ну а ночью, когда я лежал в кровати, пришла ко мне Джельда-Мэй Сайкс, разрезанная сверху донизу. Не так, какой я её обнаружил, а так, как раскроил её доктор Тинн, от грудины до самого причинного места. В животе у неё зиял большущий пустой провал, и осталась там лишь одна длинная кишка, которую доктор Тинн не вытащил наружу. Она свешивалась из разреза на брюхе и волочилась по полу. Двигалась женщина медленно и встала наконец у моей постели, опустила глаза на меня. Мохнатый лобок и раскуроченное женское начало оказались аккурат возле моей головы. Глаза у меня открылись, я увидел её, но не мог пошевельнуться. Очень осторожно, очень неторопливо положила она ладонь мне на лоб, как бы проверяя температуру.

Я проснулся весь в поту и лежал, задыхаясь. Глянул, не разбудил ли я Том, но она безмятежно сопела в обе дырочки у окна, которое вело на веранду. Может, и струхнула, когда ложилась спать, но сейчас, похоже, была совершенно довольна. Даже окно приоткрыла, что было весьма нелишне при таком-то пекле.

Ветерок мягко и нежно покачивал занавески. Лизал тёмные волосы Том, и они легонько трепетали. Я был уверен, что чую запах речной воды и смерти. Осмотрелся: а вдруг Джельда-Мэй схоронилась в потёмках и ждёт, когда я опять успокоюсь, но в комнате не было видно ничего, кроме привычных силуэтов знакомых вещей.

Я сложил вдвое подушку, затолкал её под голову и глубоко вдохнул, стараясь не думать о Джельде-Мэй Сайкс. Пока я этим занимался, услышал, как за стеной беседуют мама с папой, — вернее, до меня доносилось всего лишь неясное бормотание.

Придвинулся к стене, прильнул ухом и постарался различить, о чём идёт речь. Говорили они тихо, и сперва не удавалось уловить смысл, но вскоре я приноровился и перекрыл шум ветра из окна: заткнул рукой одно ухо, а другим крепко прижался к стене.

— …эти все версии надо обдумать, кроме, пожалуй, ягуара: ни разу не слыхал, чтобы кого-нибудь задрал ягуар, — расслышал я папин голос. — Сам-то я верю, что такое бывало. Говорят, что они так не делают, но, по-моему, какой угодно зверь на такое способен при подходящих условиях. Хоть домашняя собака. Вот только у доктора Стивенсона для подобных подозрений оснований нету. Просто хочется ему, чтобы оно было так.

— Почему? — спросила мама.

— Он не желал, чтобы чернокожий врач проводил обследование и, может быть, узнал чего-нибудь, о чём сам он не в курсе. Всякий, у кого достанет на это ума, признает, что доктор Тинн — хороший доктор. Один из лучших, хоть белых, хоть чёрных. Вот и всё, как мне кажется. Ну и Стивенсон к тому же был пьян, и не думаю, что это как-то помогло ему вынести суждение. Видать, выпендривался перед этим своим интерном — Тейлором-то. Хотя вряд ли Тейлор впечатлился.

— А доктор Тинн что сказал?

— Сказал, что её изнасиловали и вырезали кусок мяса. Откуда именно — по-моему, очевидно. Предположил, что кто-то к ней вернулся уже после смерти — верно, убийца — ну и вроде как позабавился с телом.

— Ты же не это имеешь в виду?

— А что же ещё?

— Кто бы стал таким заниматься?

— Не знаю. Даже близко представить себе не могу.

— Доктор её знал?

— Нет, но вот тамошний чёрный пастор, преподобный Бэйл, — тот её знал. Звали эту женщину Джельда-Мэй Сайкс. Сказал, что была это местная проститутка и… ещё она занималась джуджу.

— Чем-чем?

— Чем-то навроде колдовства, в которое они там верят. Ворожила за деньги и тому подобное. Промышляла по всяким забегаловкам, что вдоль реки. Клиентов не выбирала — белый, чёрный, не важно.

— Что ж, выходит, так никто и не понял, кто же это сделал?

— А там это всем до лампочки, Мэй-Линн. Всем до единого. Цветные никаких высоких чувств к ней не питают, а белые стражи порядка сразу же дали мне понять, что это выходит за мои полномочия.

— Если выходит за полномочия, так, видимо, придётся оставить это дело в покое.

— Перл-Крик — и в самом деле не мой участок, но нашли-то её на моём. В тамошней полиции считают, что было так: какой-то побродяга спрыгнул с поезда, развлёкся с этой женщиной, утопил её в реке и удрал на следующем поезде. Может, они там и правы. Но, даже если и так, к дереву-то её кто привязал?

— Наверно, кто-нибудь другой, отчего бы и нет?