Пойманный свет. Смысловые практики в книгах и текстах начала столетия

Дмитрий Бавильский. Чужое солнце (путешественник, странник, изгнанник). – М.: ЭКСМО, 2012. – («Другой, другие, о других». Детский проект Л. Улицкой).

Большой, взрослый и серьёзный писатель Дмитрий Бавильский вдруг взял да и написал такую книжку для детей, какой, кажется, до сих пор ещё не бывало. Во всяком случае, на русском языке. И уж во всяком-всяком случае, такой точно не было в нашем детстве – даже завидно. Лет в десять прочитать было бы очень здорово – как раз тогда, когда очень хотелось ездить и даже мечталось о жизни в движении – в доме на колёсах.

Ну должны же быть какие-то руководства по этому занятию? Вот, теперь появилось.

Как читатель уже догадывается, это – книжка о видах путешествий. Путеводитель по странствиям и странностям: то есть, ещё и о разных типах чужаков. Всякому путешественнику, конечно, совершенно необходимо в них разбираться, – ведь, путешествуя, чужаком неминуемо становится он сам! – не говоря уже о том, что те, кого он встречает на своём пути, – тоже, как правило, – все сплошь чужаки.

И вот как к этому относиться? Как с этим справляться? По каким полочкам внутри себя раскладывать?

Бавильский придумал изящный способ рассказать обо всём этом – то есть, о Другом и взаимодействии с ним. Он отправил своего героя – московского мальчика Кирилла – в две поездки сразу: сначала на Кавказ, за пределы нынешней России, а затем, неожиданно, – в Сибирь, в самую её глубокую глушь, куда не всякий и доберётся. И это, на самом деле – заметил ли сам автор? – как раз и есть два основных вида Другого: внешнее и внутреннее. Второе умеет бывать ещё куда неизвестнее и экзотичнее первого – хотя бы просто потому, что на него обращают гораздо меньше внимания. Оно тем более Другое, что от него никакой инаковости вроде и не ждёшь. Вот Кирилл это тоже заметил.

По пути с Кириллом случаются – как и должно быть в путешествиях – всякие приключения (ведь «превратности, – как совершенно справедливо сказано в названии одной из глав, – поджидают нас везде»). На самом деле, конечно, совсем не «всякие», а вполне типичные для отправляющихся в чужие земли. Например, он теряется в незнакомом городе – и находит дорогу с помощью местных жителей (и заодно обнаруживает, что манера общения у них – не такая, к которой он привык дома). Он с изумлением открывает разность человеческих нравов и обычаев. Ему угрожают опасности. Он чувствует тоску по оставленному дому. Он удивляется чужому, ищет способы взаимодействовать с ним – и оно становится, пожалуй, не таким уж чужим…

Каждую Кириллову превратность автор тут же использует как повод объяснить юным читателям связанные с нею ключевые понятия. То есть самые-самые ключевые, о которых маленький читатель наверняка даже и не задумывается, – такими они кажутся очевидными. Начиная с самого коренного: почему люди вообще путешествуют? (И тут же – шаг в историю: кто первым оставил настоящее описание своего путешествия, а кто из путешественников стал самым известным?)

О коренном – и дальше. Многие ли – и даже не только дети – задумывались о том, что такое вообще дорога? Автор же открывает нам совсем уж чудесное: у дорог, оказывается, есть своя история. «Самые древние дороги – реки и побережья»: вначале природа предоставила человеку первые возможности для дорог, а затем, этой возможностью воспользовавшись и от неё оттолкнувшись, он стал строить дороги сам – и по этим дорогам двинулась культура (об этом – глава «Дороги, по которым шла культура»). Откуда взялись связанные с дорогой условности, например, ритуалы проводов (типа обычая пить на посошок) и каковы они у разных народов. Как люди приветствуют друг друга и принимают гостей. Чем отличаются от путешествия изгнание, паломничество, крестовые походы и откуда взялся туризм.

(Не исключаю, что, увидев историчность и неочевидность таких, вроде бы, до незамечаемости понятных вещей, растущие читатели получат стимул к тому, чтобы обращать больше внимания на привычное: вдруг и оно сложнее, чем до сих пор казалось? – Наверняка не ошибутся).

И, конечно, здесь говорится о видах чужаков – начиная прямо с друга главного героя, маленького абхаза Даута, семья которого бежала в Москву от войны. Прежде всего прочего, автор объясняет самое важное: «Как плохо быть пришельцем». «Очень сложное и трудное дело – врастание в чужую жизнь, в новую культуру, освоение нового языка. Этот процесс называется ассимиляцией. Тот, кто выдержал испытание и преодолел трудности, становится „своим“.»

(Ну ведь задумается же хоть один читатель над этими словами о том, что грань между «чужим» и «своим», во-первых, размыта, – да и вообще она не грань, а широкая полоса, – а во-вторых, проходима!)