Поиски утраченного завтра

– Да, но он пострадал от собственной невоздержанности, – наставительно сказал Берхейн. – Стоило ли в его почтенные годы заводить несметное множество подруг? Ревность – чудовище, пожирающее разум!

Похоже, он считал смерть Тонсо рядовым несчастным случаем. Мы с Тянем и Алексом переглянулись. Тянь улыбнулся уголком рта. Он так не считал.

– Ты и сам стал нудным, – пробормотал я. – Можно подумать, не ходишь по подругам!

– У меня три жены, – обиделся Берхейн. – Мне некогда предаваться разврату.

Вдова Тонсо закончила говорить. Ей неожиданно похлопали, я поморщился. Как-то неправильно… У землян разве что актеров провожают в последний путь аплодисментами.

Женщина отошла от гроба и неожиданно направилась к нам. Взглядом она явно следила за мной, и я невольно напрягся. Что бы это…

Опаньки!

Я вдруг ощутил опасность. Давно это чувство не возвращалось, даже десантируясь на планету из космоса, я ничего плохого не предвидел!

– Ребята… – прошептал я. Посмотрел на них.

Они были совершенно спокойны! Ни Тянь, ни Алекс, ни Берхейн опасности не ощущали!

– Что-то не так, – сказал я.

Неужели прочитанную записку все-таки сочли угрозой? Но я ведь ничего не могу изменить, никто не может!

Женщина подошла к нам. Я плохо знал супругу Тон-со, она не любила землян, как и большинство хро, и на мужа ворчала из-за его симпатии… ну, допустим, не к людям, а к Обращенным. Имя развернулось у меня в памяти в ту секунду, когда она остановилась и внезапно взяла меня за руку.

– Госпожа Батти Пея Исишат. – Я склонил голову. – Позвольте выразить вам свои глубочайшие соболезнования. Господин Тонсо был моим… нашим общим другом.

В отличие от мужа, Батти была бронзово-смуглой, даже с золотистым отливом кожи – похожая иногда встречалась у мулаток в Латинской Америке. Черноглазая, черноволосая, полненькая, очень сдержанная и волевая. На ней были белые траурные одежды, в них она казалась яркой и красивой даже в старости и горе.

Батти молча смотрела на меня.

– Я разделяю вашу скорбь, – осторожно добавил я. Чувство приближающейся опасности ныло где-то глубоко в груди.

– Что он нашел в вас, вывернутые? – спросила она. – Почему мой муж так любил людей?

– Потому что мы очень похожи, – сказал я. – То, что мое сердце смещено влево, а печень находится справа, не делает меня ни лучше, ни хуже, чем хро.

– Дело же не в этом, – ответила она без всякого удивления. – Вы, земляне, иначе смотрите на мир. Вы смотрите назад, вспоминаете прошлое, грустите о прошедшем, радуетесь тому, что уже минуло. Хуже вас только гил-гиланы, но они быстро убивают себя.

– А как надо? – спросил я с удивлением. Хро не очень-то любили объяснять мотивы своего отношения к нам. Даже Тонсо отмахивался и улыбался.

– Есть только будущее, – ответила Батти. – В него и надо смотреть, ему и надо радоваться. Прошлое сгорело, прошлое – это пепелище. Смотреть в него – значит искать зло.

– Для кого-то, возможно, и так, – сказал я. – Но ведь мы – Обращенные. Мы живем иначе. То, что для других мертво, для нас живо.

Я вдруг вспомнил ани – хрустальную жидкую статую…

– Это все, что у нас есть, хро Батти Пея Исишат.

– Странно, – сказала она задумчиво. – Я очень люблю свою мать, но не вспоминаю. Я знаю, что Пеяни ждет меня в будущем. Там, где конец всего… Там Тон-со, там Пеяни, там моя сестра Кедда…

Я молчал.

– Тонсо просил отдать тебе это. – Рука Батти скользнула по одежде и вытащила из незаметного кармана конверт. – Не знаю, что там. Он писал от руки, да еще и на человеческом наречии. К чему изучать языки, которых уже нет и не будет? Он заразился этим от вас…

Конверт из плотной бумаги лег в мою ладонь.

– Тонсо отдал мне его… – Она даже глубокий вдох сделала, прежде чем заговорить о прошлом: – День назад. Это его изыскания, и он сказал, что если не сумеет отдать их сам, то я должна передать конверт. Конечно, если придешь на похороны. Я надеялась, что ты не появишься и я его сожгу. Но ты пришел.

Я смотрел на конверт. Рядом топтался заинтригованный Алекс, с легким сочувствием кивал Берхейн, хмурился Тянь.

– Он просил что-нибудь передать на словах? – спросил я.

– Да. Он сказал, что это может принести тебе беду. Но может изменить весь мир. Мне кажется, он был напуган… потому и пошел к этой безумной девке!

На секунду она стала обычной женщиной, удрученной и смертью мужа, и ее обстоятельствами.

– Решай сам, что с этим делать. – Она повернулась.

– Чего бы хотел Тонсо? – спросил я резко.

– Он передал конверт. Как думаешь, чего он хотел?

Батти шла к своим, а мы стояли маленькой тесной группой. Семь Обращенных и три подлетевших поближе дрона.

– Мне кажется, что не надо это вскрывать и читать, – сказал Алекс. – Слышишь? Никита?

Он казался по-настоящему озабоченным.

– Алекс прав, – тихо сказал Тянь.

Я посмотрел на Веронику.

– Это связано с тем, что творится вокруг тебя? – спросила она.

– Наверняка.

– Открой, – Вероника рассмеялась. – Открой и прочти. Всем нам прочти, мы все в одной лодке.

– Уверены? – разрывая край конверта, спросил я. – Мне кажется, это может быть опасно. По-настоящему опасно, даже для нас!

– Я ничего не чувствую, – прошептала Мичико.